Глаза убийцы - страница 28

— Известно. — Лукас невольно улыбнулся. Руководители охотно заставили бы Дела надеть форму и отправили на улицу выписывать штрафы. — Пресс-конференцию не отменили?

— Она состоится завтра в два часа. Ты опрашивал своих осведомителей?

— Да, но они не сказали ничего полезного. Я поговорил с одним доктором из университетской больницы, так вот он подозревает, что Беккер убил ребенка. Может быть, двух.

— Детей?

— Да. В отделении для онкологических больных. Если придется, я использую эту информацию, чтобы заставить Даниэля установить за Беккером наблюдение.

— Отлично, — сказал Дел. — Нет ничего действеннее шантажа.

На автоответчике Лукаса оказалось около полудюжины сообщений, но ни одно из них не касалось Беккера. Он сделал два ответных звонка, проверил номера телефонов на регистраторе и запер свой кабинет. В здании почти всюду было темно, и его шаги гулким эхом разносились по коридору.

— Дэвенпорт!

Лукас обернулся. К нему направлялся Карл Барлоу, сержант из отдела внутренних расследований, с какими-то бумагами в руках. Барлоу был невысоким, широкоплечим, с квадратным лицом и развитой мускулатурой как у гимнаста. Он любил короткие стрижки, носил рубашки с коротким рукавом и брюки со стрелками. В нагрудном кармане Барлоу всегда держал пластиковый футляр, заполненный шариковыми ручками. Он любил называть себя истинным христианином.

«Истинный христианин, — подумал Дэвенпорт, — от которого на улицах города нет никакой пользы». У сержанта были трудности с неоднозначными решениями.

— Нам требуется заявление о драке, которая произошла накануне вечером. Я пытался…

— Это была не драка, а арест известного сутенера и торговца наркотиками по обвинению в нападении первой степени, — сказал Лукас.

— Конечно, но речь идет о несовершеннолетнем. Я пытался застать тебя в твоем кабинете, но ты туда так и не пришел.

— Я работаю по убийству Стефани Беккер. И очень занят, — заявил Дэвенпорт.

— Ничем не могу помочь, — сказал Барлоу, уперев руку в бок.

Лукас слышал, что Барлоу работал тренером юношеской футбольной команды и у него возникли проблемы с родителями из-за того, что он постоянно твердил, будто это нормально, когда во время матчей дети получают травмы.

— Мне необходимо договориться с судебной стенографисткой, поэтому я должен знать, когда ты сможешь дать показания.

— Дай мне пару недель.

— Это слишком много, — возразил сержант.

— Я приду, когда смогу, — нетерпеливо проговорил Дэвенпорт, пытаясь от него отвязаться. — Ведь нет никакой спешки. И возможно, я приведу с собой адвоката.

— Это твое право. — Барлоу подошел ближе, не давая Лукасу отступить, и ткнул в него пачкой бумаг. — Но я хочу, чтобы мы решили этот вопрос. И как можно быстрее. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Да, конечно, — сказал Дэвенпорт.

Он повернулся к сержанту, и они оказались лицом к лицу примерно на расстоянии четырех дюймов друг от друга. Барлоу пришлось отступить на полшага назад и поднять голову, чтобы посмотреть в глаза Лукасу.

— Я сообщу, когда смогу с тобой встретиться, — пообещал Лукас.

«И вышвырну тебя в проклятое окно, если ты будешь плохо себя вести», — закончил он мысленно, отвернулся и начал подниматься по ступенькам.

— Как можно скорее! — крикнул ему вслед сержант.

— Да-да, — ответил Дэвенпорт.

Он остановился на тротуаре перед дверями здания муниципалитета, посмотрел направо, потом налево и встряхнулся, как лошадь, которая хочет избавиться от назойливых мух. У него возникло странное ощущение. Он чувствовал, что ждет чего-то, но не знал чего.

Лукас перешел на другую сторону улицы и направился к парковочному гаражу.

Глава 8

Давление. Он раскрыл кулак, увидел в руке таблетку, слизнул ее и почувствовал кислый вкус наркотика, приправленный солью его собственного пота. Слишком много? Нужно соблюдать осторожность. Нельзя допустить, чтобы сегодня у него пошла кровь, ведь он будет в машине. Но тут «спид» начал действовать, и он перестал думать.

Он позвонил Друзу из телефона-автомата.

— Нам придется рискнуть, — сказал он. — Если сегодня я разберусь с Армистед, полиция придет в бешенство. После этого нам будет сложно встречаться.

— Копы продолжают крутиться вокруг тебя? — В голосе Друза не было беспокойства (его эмоциональная палитра не была настолько богата), прозвучала лишь озабоченность. — Я хочу сказать, насчет Армистед все по-прежнему?

— Да. Они никак не могут успокоиться. Хотят меня прижать, но у них ничего нет. Армистед уведет их со следа.

— Возможно, они получат что-то, если найдут того типа в полотенце, который меня видел, — мрачно проговорил Друз.

— Именно поэтому нам нужно встретиться.

— В час?

— Да.

Памятные фотографии Стефани хранились в коробках из-под обуви в шкафу, отведенном для рукоделия, в соломенных корзинках на кухне, были свалены кучами на раздвижном столе в кабинете, спрятаны в ящиках письменного стола и бюро. Три альбома в кожаных переплетах лежали в библиотеке, все снимки в них относились к ее детству. Беккер расхаживал нагишом по дому, иногда останавливаясь, чтобы взглянуть на себя в зеркало — в доме их было много, — и собирал фотографии. В ее комоде он обнаружил прозрачный мешочек от противозачаточного колпачка — сначала он не понял, что это такое, — покачал головой и положил на место. Убедившись, что он нашел все снимки, Беккер сделал себе бутерброд, поставил диск с записью «Carmina Burana» Карла Орфа и, сев в кресло, стал вспоминать похороны.