Дед - страница 9
Пещеру никто из них не нашел. Первый уже не мог, второй не мог пока. Это потом, после путешествия с Николаем Рерихом на Памир, подобная проблема станет Блюмкину парой пустяков. Но тогда он будет решать уже другие проблемы...
Ротмистр был в курсе всей этой чехарды через своих информаторов - аборигенов, - но чувствовал себя в полной безопасности. Жили они со Спиридоном в пещере вполне комфортно, охотились, слушали граммофон, лечили местных, не утруждаясь за это тяжелой работой, и предавались нечеловеческим своим опытам на месте, в котором им подобные занимались этим тысячи лет.
Ротмистр рисовал Спиридону картину мироздания:
- Глупцы, описывая этот мир, оперируют двумя цветами - черным и белым. Во всем пытаются видеть добро или зло. Христианство испортило их. Духи не знают добра и зла, они знают только свою одержимость. Дух ведь не более чем одержимость, доведенная до абсурда. Эманация вещи, животного, действия, чувства... И лишь свойствами предмета одержимости духа ограничивается его сила. Духу оленя не надо перекраивать под себя Вселенную - ему нужно много сочной травы и самок, и не нужны охотники. Кабы он остался один, земля наша сделалась заливным лугом с гуляющими по оному оленихами. Это ли зло?
Сложнее духи действия. Вот духи разрушения: одному достаточно разрушить то, что как бы эквивалентно его носителю. Вселись такой в человека - и тот возьмет кистень. Или бомбу, как сейчас модно. Вселись в молнию - и метнется разрушить дерево или вот церковь, хе-хе... И мгновенно, как и молния, отправится обратно в нижний мир, выполнив свою функцию. Иной дух посягает на разрушение чего-то более сложного, к примеру, природной среды, или географии, или человеческих отношений. Отсюда - смерть крупных ящеров, вулкан, или вот актуально - революция... Такому духу для реализации потребно большее время, но, реализовав свою одержимость, он неизбежно уйдет к себе, вниз, копить силы для новой репризы. Сейчас один такой как раз на свободе, играется, тратя себя. Хороши они или плохи? Чушь! Разрушая, они создают и, созидая - разрушают. И тем для нас вредны.
Они отдаляют тот абсолютный покой, реализовать который призваны мы. Тот, кто придет за тобой. Разрушение всех и всячеcких связей, из гор - песок. Из человека - клетка, из клетки - минерал. От сложного к простому. Покой! Да, жизнь с ним не совместима, но насколько же мелка, уродлива жизнь в сравнении с этой великой картиной окончательного умиротворения. Добро или зло - для кого? Для Вселенной добро есть покой, и это добро принесем мы!
Но - мир наш стремится к организации. Тот вредитель, который его создал, вложил во все сущее энергию созидания, чем и предопределил вечный его распад. Гниль, порождающая гниль... Плесень на карточном домике! Мы это изменим.
Вот хаос: казалось бы, враг нам - разрушая сложные связи, он создает неизмеримо большее количество связей простых, а те в нашем несовершенном мире имеют свойство углубляться. Но! В краткосрочной перспективе хаос - наш друг. Он разрушит горы, и пока еще вырастут новые... А в это время многое может произойти.
Прежде чем выпустить тебя в мир, я, пожалуй, призову сюда некоторое количество духов и закрою малые врата. Духи окажутся здесь заперты и начнут перевоплощаться в сущем и в нем же плодиться. Такие сущности люди называют демонами. Внесу, так сказать, свою лепту. Сил моих хватит на создание заклинания, да и эманации, полезные нам, усиливаются. Много крови льется!
Ведь заклинание - не более чем высвобождение и направление акустическим резонансом в потребное нам русло той силы, которая копится в таких, как мы, из эфира, ею пронизанного. В эфир же ее выделяет все: вещи и звери - меньше, люди и духи - много больше. Сейчас сила страстей человеческих переполнила эфир...
Однажды ощенилась у них овчарка, одна из тех, что охраняли овец и, как и сами эти овцы, пассивно участвовали в непристойных камланиях ротмистра. Один из щенков вылез крупнее других, с открытыми глазами и пурпурного цвета. Сразу заскулил, потом взрыкнул сардонически и отчетливо произнес:
- Через сына твоего тут не станет ничего! Ты жарь рыбку, жарь... Балуй царей земных...
Сказал и издох.
«И чего они все на него надеялись», - подумал Спиридон. Ротмистр же не удивился, но несколько дней ходил задумчив, а в одну ночь выгнал Спиридона из пещеры и камлал там долго, выпуская, как и обещал, духов. После был обессиленный с месяц, пока не купил у алатаев пленную уйгурку и затворился с ней в пещере. Вышел оттуда бодрый, вынес и закопал обезображенный труп, завел граммофон. Слушал марши.
В двадцать втором они расстались.
- Любовь без радости была, разлука будет без печали, - легкомысленно произнес ротмистр. Посерьезнел:
- Я запускаю тебя миной в этот никчемный мир и с нетерпением буду ждать взрыва. Но будь осторожен: где-то есть еще Стражи, и случайная, глупая смерть нам доступна. Помни: ты себе не принадлежишь. Надеюсь, доживу до Большой Воды.
И ушел из пещеры не оглянувшись.
Киндыров направился в Ургу, шел через перевалы две недели. Потом он умирал. Уже на спуске в монгольское алатау он попал под снежную лавину и оказался погребен заживо. Кама Ага-Ултай мог долго, очень долго поддерживать в себе жизнь. Но и он не мог растопить над собой тонны снега. Он там и сейчас лежит.
ГЛАВА 4
Спиридон добрался до Бийска, покрутился там пару недель и отправился через Барнаул в Новониколаевск, уже имея все нужные ему для жизни бумаги. Золото, - а его было много, - решало все проблемы, но надо было приспособиться к этой жизни, новой и непонятной. В Новониколаевске была снята комната в старом домике мещанки Кареевой. Домик смотрел окнами на величавую Обь, и в нем было спокойно. Вечерами Спиридон читал книжки, написанные хозяйкиным сыном, беглым белым офицером, все больше про лунные перелеты. Посмеивался. Днями же гулял по большому городу, снова привыкал к людям.
