Повесть о храбром Ши Ди и его друге, верном Ба Цзи - страница 5
На том и порешили. Открыли все кладовые, выкатили бочки с вином и мешки вяленого мяса, сели в последний раз пировать. А наутро облачились в доспехи и вышли на стены.
Вьются по ветру знамена хунну, трепещет в небе флаг со знаком «мэй», а императорских штандартов не видать. Приуныли воины. Вдруг смотрят — курится пыль вдали, одинокий всадник скачет, гребень из конского хвоста за ним вьется. Пронесся всадник мимо хунну, сразу три стрелы выпустил, сразу трех поразил. Выхватил меч, ударил направо, налево — двое упали. Повернул коня, еще троих затоптал. Помчались хунну за чудесным всадником в погоню, растянулись цепью, а он возьми, развернись — двум передним сразу головы снес.
Смотрел Ши Ди, и сердце его не выдержало.
— Он один десятки врагов сразил — чем мы хуже? Идем на прорыв!
Открыли друзья ворота и бросились в бой. Рубятся отчаянно, к палатке царя пробиваются: чудесный всадник с одной стороны, Ши Ди и Ба Цзи — с другой. Уже вот-вот прорвутся, уже видно, как вокруг палатки Хун Кулоу бегает, «Хватайте их!» кричит.
Тут из-за холма императорская рать выступила, затрепетали государевы штандарты. Над войском бронзовая птица летает, Хуо Хуа с нее во врагов стрелы мечет. Понял Хун, что придется ему сейчас несладко, кликнул своего слугу Цзуо Ла, тот снова птицей обернулся и господина в когтях унес.
Пробившись через полчища хунну, встретились Ши Ди, Ба Цзи и чудесный всадник возле царской палатки, взяли царя в плен. Чудесный всадник снял шлем — и увидели друзья, что это красавица Пэй Цзи. Ши Ди ей поклонился, а Ба Цзи как увидал — забыл, где у него руки, где ноги. Смотрит на Пэй Цзи шалыми глазами и слова вымолвить не может.
Заняли государевы войска крепость Ян Ци. Генерал Фэй Ли вызвал к себе Ши Ди и говорит:
— Ты без приказа, самовольно отправился в землю врага, звание дуйчжана беззаконно себе присвоил, какого наказания заслуживаешь за это?
Встал Ши Ди на колено:
— Что ни назначите, все приму.
— Слушай же мой приговор. За то, что без оснований дуйчжаном назвался — быть тебе в моем войске настоящим дуйчжаном! За то, что взял вражескую крепость — жалуем тебя десятью золотыми слитками. Выбирай отряд себе в подчинение.
— Не надо мне иного отряда, кроме друга Ба Цзи и тех храбрецов, что со мной защищали Ян Ци от врага. Не надо иной награды, кроме разрешения преследовать Хуна и чудесный кристалл у него отобрать!
— Быть посему! — сказал генерал Фэй. И стал Ши Ди командовать отрядом, который прозвали Паосяо — «Ревущие». Это от того, что в битве с хунну, на врага кидаясь, очень громко те выкрикивали свой боевой клич: «Мэйгуо Дуйчжан!»
Царя хунну в цепях отправили в столицу, заставили подписать мир. Вся Поднебесная про подвиг Ши Ди узнала. От ученых мужей при дворе до уличных кукольников — каждый ведал, кто таков Мэйгуо Дуйчжан.
А войско государево тем временем вступило в пределы Судэ.
В горах воевать нелегко: тропы круты, перевалы защищены крепостями, трудно устроить подвоз продовольствия и фуража, плохо приходится большим войскам. А Ши Ди и его Паосяо малым отрядом крепость за крепостью берут. Красавица Пэй-цзи внутрь крепостей проникает, все высматривает, слабые места разведывает, с голубями вести передает. Не один замок они так взяли, многих невольников освободили, да вот беда: всякий раз успевал Хун Кулоу удрать и кристалл с собой прихватить.
Сражается Ба Цзи плечом к плечу с прекрасной Жемчужиной, а сам по ней сохнет. Долго ждал он, пока Ши Ди ее руки попросит, а тот молчит, словно печать на уста положил. Вот, улучив минутку, решился Ба Цзи наконец с ней заговорить.
— Посмотри на меня, Пэй-цзи. Я, может, и не так хорош, как друг мой Ши Ди, но все же довольно пригож. Хоть и не так силен, а все же могу врага от макушки до седла развалить мечом. Хоть и не так отважен, а стрелам не кланяюсь. Я — единственный наследник своей семьи, не богатых крестьян, но зажиточных. Из военной добычи стяжал я довольно, пожелай — и сделаюсь тысяченачальником. Выходи за меня замуж.
Выслушала его Пэй-цзи и отвечает:
— Все верно ты сказал — и силен ты, и отважен, и собой хорош. Однако выслушай меня, друг Ба Цзи. Еще там, в пределах Поднебесной, прослышала я о человеке, который ради друга пошел на край света, согласился на жестокую муку, преобразившую его тело. Еще не видев, этого человека полюбила, а уж когда увидела — поняла, что никто иной мне в этом мире не нужен. Прости, Ба Цзи, но тебе я могу быть только доброй сестрой.
Выслушал ее Ба Цзи, поклонился и пошел в палатку к Ши Ди.
— Ты что же это делаешь, чурбан деревянный? — сказал он другу прямо, без обиняков. — Девушка по тебе сохнет, одни глаза остались — и какие глаза! — а ты и бровью в ее сторону не ведешь?
— Как я мог, — говорит Ши Ди, — если ты в ее сторону смотришь так, словно твои глаза к ней приклеены? Я-то думал, что ты ей мил.
— Я тоже думал, — засмеялся Ба Цзи. — Не будь дураком, ступай к ней и пролей бальзам на девичье сердце.
— Но как можно думать о своем счастье? Сейчас ведь война.
— То-то и оно, что война, дуралей. Завтра тебя может не стать, ее может не стать — когда же и быть счастливым, как не сегодня.
Уговорил. Пошел Ши Ди к Пэй-цзи, высказал ей свое сердце, попросил ее руки, и вскоре свадьбу сыграли – простую, по-походному. Однако если вы думаете, что Пэй-цзи после того стала дома сидеть и за прялкой петь, то напрасно. По-прежнему ходила она и в разведку, и на самые дерзкие вылазки.
Не раз говорили Ши Ди, что он-де подкаблучник и жену приструнить не может. А он на это рассказывал такую притчу:
— Решили как-то вместе выпить петух и орел. Выпили по одной, по второй, по третьей — а там орел домой засобирался: меня, говорит, жена ждет. «Что ж ты, не можешь тюкнуть ее клювом посильнее? — спрашивает петух. — Я вот своей быстро показал, где ее место». «Хе, приятель, — отвечает орел. — Твоя-то жена курица, а моя — орлица». Знал я, что на воительнице женюсь, и другой жены мне не надобно.
