Руины стреляют в упор - страница 100
Это понимали многие подпольщики. Они перестали держать старые связи, отдавая все внимание оказанию помощи партизанским отрядам.
В результате своей предыдущей работы горком партии создал вокруг Минска много партизанских отрядов, которые потом объединялись в бригады. Партизанская армия стала могучей силой. Бригады имели хорошие базы в лесах и населенных пунктах вблизи от города.
Теперь руководство подпольем можно было перенести в партизанские бригады, чтобы каждая из них имела свои явочные квартиры и своих старательно законспирированных людей в городе.
Позже, осенью 1943 года, в лесу, к югу от Минска, был создан Минский горком партии, опиравшийся в своей работе на партизанский отряд С. А. Ваупшасова (Градова). Через связных этой бригады проводили разведку, организовывали диверсии, распространяли листовки и газеты среди городского населения.
Жан был осторожен. Он избегал встреч с Филипенком и Рудзянкой, подозревая их в измене. Теперь он имел дело главным образом с теми, кто раньше помогал подполью, однако не проявлял особой активности, чтобы не привлекать внимания провокаторов.
Жил он преимущественно у Марии Евдокимовой, в Пушкинском поселке, но время от времени ночевал то у Марии Долголантьевой, то у Александры Янулис на Подлесной улице, то приходил на Революционную улицу, где у него еще раньше была квартира.
Встретив на улице, его не узнавали даже хорошие знакомые. В одном районе он появлялся в виде пожилого, немного сгорбленного человека в неизменном черном кожухе и поношенной шапке-ушанке, в другом — интеллигентно одетым, статным, еще молодым человеком в демисезонном пальто, шляпе и темных очках, с золотой коронкой во рту. Самые пронырливые гестаповские шпики не могли напасть на его след, хотя они и чувствовали, что Жан где-то здесь. По-прежнему таинственно исчезали из лагеря военнопленные и на улицах появлялись листовки, напечатанные в лесу.
Некоторое время спустя произошли такие события, которые подняли на ноги все СД и полицию.
Как-то Жан встретился с Толиком Маленьким (Левковым). Нетерпеливый, всегда готовый на любое задание, Толик пообещал Жану достать оружие.
— А как ты мыслишь сделать это? — спросил Жан.
— Выследить где-нибудь в укромном местечке и «занять».
— Только место выбирай поудобней.
— А я уже выбрал. На улице Кирова. По ней часто прогуливаются офицеры, по дороге в офицер-гайм, что в здании бывшего Дома Красной Армии. Там я и думаю подцепить хоть одного.
— Что ж, давай попробуем. Может, еще кого-нибудь взять на помощь? Хоть за сторожевого на всякий случай...
— Я поговорю с Гвидой. Он согласится.
Гвида — сын Марии Петровны Евдокимовой. Он всегда с завистью смотрел на Жана, во всем брал с него пример и готов был по одному слову старшего товарища броситься в огонь и воду. Стоило Жану сказать, что он берет с собой Гвиду на охоту, как тот даже покраснел от радости и удовольствия.
Разработали подробный план операции. Все трое будут ждать в руинах около стадиона «Динамо». Как только увидят фашистского офицера, Жан и Толик пойдут ему навстречу, а Гвида останется на месте и будет внимательно следить за улицей, чтобы дать сигнал, когда нужно. Все остальное будет зависеть от обстоятельств.
Ждали недолго. Со стороны библиотеки неторопливо шагал гитлеровец. Еще издали можно было заметить, что это офицер. Он не озирался по сторонам. Для него вообще ничего не существовало. Наконец хлопцы услыхали скрип свежего снега под каблуками.
Гвида бросился в руины домов на углу Комсомольской и улицы Кирова, выбрал там удобное место и, как встревоженная птица из гнезда, поглядывал во все стороны. В любой момент он был готов подать сигнал тревоги.
А Жан с Толиком стояли на улице и делали вид, что оживленно о чем-то спорят, ни на секунду не выпуская офицера из поля зрения.
Гитлеровец шел, высоко подняв голову, как бы демонстрируя свое величие и превосходство. Люди, стоявшие на дороге, были для него пустым местом, и он смотрел на них так, словно собирался подмять их под себя. Жан стал направо от офицера, Толик — налево. Даже в этот момент фашист не повернул головы, не посмотрел на них. Его внимание не привлекло и то, что Жан держал руки в карманах и пристально, не мигая, смотрел на него, как орел глядит на свою жертву.
Зондерфюрер был уверен, что с ним ничего плохого не может случиться на улице оккупированного города. Он был глубоко уверен в этом, пока не увидел перед своим носом блеск финского ножа и не почувствовал, как каленая сталь обожгла ему бок. Широко раскрыв рот, хотел вскрикнуть, но было поздно.
Схватив офицера за плечи и заткнув ему горло тряпкой, Жан потащил его в руины стадиона. Помогал Толик.
Все это произошло так быстро, что Гвида не успел и оглянуться по сторонам. Улица оставалась пустой.
Нигде ни души. В воздухе почти неподвижно висели сказочные красивые снежинки.
Укрывшись за холмами руин, Жан обыскал карманы зондерфюрера. Вытащил документы, фотокарточки. Потом снял кобуру. На пистолете заметил золотую планку с надписью.
— Что тут написано, прочитай, — попросил он Толика, который умел немного читать по-немецки.
— Ты знаешь, какой зверь нам попался? Тут написано, что сам Гитлер дарит пистолет зондерфюреру за безукоризненную службу великой Германии.
— Ого! Давай сюда! Вот так память будет!
Взрослый человек, не раз смотревший смерти в глаза, забавлялся пистолетом, будто ребенок красивой игрушкой.
Но быстро спохватился и, показывая на труп, приказал:
