Страницы Миллбурнского клуба, 5 - страница 108
Свет двоится и косит.
Погруженный как в нирвану,
Город призраком висит.
6 декабря 2014, NY
Гаон
Он родился в местечке под Вильно в декабре1922 года. По семейному преданию, услышанному от матери, они были потомкамиВиленского Гаона, одного из выдающихся духовных авторитетов ортодоксальногоиудаизма. Гаон в переводе с иврита означает гений. Не знаю, был или не был насамом деле знаменитый раввин его предком, но Семен Владимирович с гордостьюпоказал мне портрет Гаона, висевший у него в кабинете. Сам он никогда не былрелигиозным человеком, но со временем удостоился газетной публикации,озаглавленной «Гений среди нас», что в обратном переводе на иврит прозвучало быкак «Гаон среди нас». Однако до этого «со временем» был долгий путь, полныйудивительных событий и свершений.
Семья Скурковичей едва сводила концы сконцами. Шесть детей, мал мала меньше, мать, с утра до вечера хлопотавшая подому, и отец – сельский счетовод, получавший мизерную зарплату. Жиливпроголодь, и когда представилась возможность по вызову родственникаэмигрировать из буржуазной Литвы в новую страну под названием СССР, сулившуювсем обездоленным счастливую жизнь, семья, ни минуты не раздумывая, переехала вМоскву. Ютились в одной комнате в коммунальной квартире. Семен вспоминает, какв раннем детстве все время хотелось есть. Он подружился с соседским мальчишкой,и его мать иногда угощала супом худющего приятеля своего сына. Вкус этого супаСемен помнит всю жизнь и признаётся, что ничего более вкусного никогда не ел.
Нужда заставила отдать Семена и егостаршего брата в детский дом.
– Это был еврейский детский дом, – сказалСемен Владимирович.
– Неужели детей делили на евреев инеевреев? – с недоумением спросил я и услышал удивительную историю.
Отмена черты оседлости, гражданская война ижилищные трудности в Москве вызвали волну еврейского переселения в Подмосковье.Уникальное еврейское местечко образовалось в Малаховке, и там в 1919 году былаорганизована трудовая школа-колония для беспризорных еврейских детей. Некотороевремя в Малаховке жил Марк Шагал и преподавал рисование в школе-колонии. Обэтом времени он вспоминает в книге «Моя жизнь»: «Несчастные дети, сироты,забитые, запуганные погромами, ослепленные сверканием ножей, которыми резали ихродителей, и вот их-то я учил живописи».
Таких детей оказалось довольно много, и дляних выделили дополнительно в самой Москве старинный особняк, брошенный хозяевамипосле революции. В этом детском доме и оказался Семен Скуркович со старшимбратом.
В большой гостиной, в которой играли дети,стоял рояль. Шестилетний Семен подошел к нему, поднял крышку и начал нажиматьна черно-белые клавиши. Звуки заворожили его. Каждая клавиша звучала по-своему,а некоторая их последовательность напоминала мелодии слышанных песен. Семенкаждую свободную минуту бежал к роялю. Не зная нот, не имея представления одиезах и бемолях, Семен подбирал музыку, которую слышал. Пальцы послушноперебирали клавиши, а дети и воспитатели с изумлением слушали знакомые мелодиив исполнении малыша-самоучки. А малыш мог часами завороженно слушатьфортепианные концерты великих композиторов. Особенно его восхищала музыкаБетховена, любовь к которой он сохранил на всю жизнь. В семь лет, вспоминаетСемен Владимирович, он играл по слуху отрывки из Первого концерта Бетховена дляфортепиано с оркестром.
В детском доме были в основном еврейскиедети, и их нередко водили на спектакли в ГОСЕТ – Государственный Еврейскийтеатр. Эти посещения врезались в мальчишескую память на всю жизнь. Послеспектакля к детям выходил сам Михоэлс и беседовал с ними. Ему представилиталантливого малыша. Великий актер взял его на колени и спросил, кем он хочетбыть. Малыш растерялся. «Музыкантом?» – помог ему Михоэлс. «Да!» – выпалилмалыш, и Михоэлс, вспоминает Семен, что-то еще сказал про открытые перед нимвсе дороги и пожелал исполнения его мечты.
Семья потихоньку обустраивалась. Отецтеперь назывался не счетоводом, а бухгалтером. Мать тоже окончила бухгалтерскиекурсы и начала работать. Они забрали детей из детского дома. Семен к этомувремени уже приобрел репутацию музыкального вундеркинда. Он выступал на детскихпраздниках, а однажды его даже пригласили в Радиокомитет, где он играл вкакой-то музыкальной передаче. Редактором этой передачи оказалась ученица ЕленыФабиановны Гнесиной, известной пианистки и не менее известного педагога, однойиз знаменитых сестер Гнесиных. У редактора возникло желание показать одаренногомальчика своему педагогу.
Елена Фабиановна сыграла небольшой пассаж ипопросила Семена повторить сыгранное. Тот без труда повторил. «Неплохо, –похвалила педагог. – А попробуй повторить еще такую композицию», – и онасыграла более сложную и длинную музыкальную пьесу. И ее Семен повторил,продемонстрировав не только удивительную музыкальную память, но и технику
