Страницы Миллбурнского клуба, 5 - страница 109

исполнения, которой его никто не обучал. Талант был несомненный, и ЕленаФабиановна сказала, что мальчика необходимо учить музыке, что у него есть вседанные для того, чтобы стать выдающимся музыкантом.

Сказать легко, но дома у них не было и бытьне могло инструмента, а в школу надо было ездить на двух трамваях с пересадкой.Родителям пришлось смириться с тем, что нет возможности обучать сына узнаменитого педагога. Но в музыкальную школу неподалеку от дома он поступил иприходил туда не только на занятия, но и просто поиграть для души на школьномпианино, в чем ему, спасибо большое, не отказывали. А когда семья, наконец,смогла взять напрокат пианино с небольшой помесячной оплатой, счастью мальчикане было предела.

Завод, на котором работали родители Семена,имел свой клуб с различными кружками художественной самодеятельности. Семена, омузыкальных способностях которого было хорошо известно, часто включали вконцертные программы. Он исполнял популярную музыку на фортепиано и радовалсябурным аплодисментам зала. Память сохранила, как в клубе в связи с каким-тособытием принимали Председателя ВЦИК М. И. Калинина, и Семен сыгралдля высокого гостя «Интернационал», чем до слез умилил «всесоюзного старосту».

В клубе был духовой оркестр. Семену почти вшутку предложили, не хочет ли он научиться играть на трубе. Семен попробовал.Ему понравилось, и он довольно быстро освоил трубу, став полноправныморкестрантом. Он не только играл туш при вручении наград и марши надемонстрациях, но и участвовал с оркестром в похоронных процессиях, за чтополучал небольшую плату. Подрабатывал он также в соседнем кинотеатре, куда егоприглашали в качестве тапера, когда демонстрировали немые фильмы. Заработокхоть и небольшой, но все-таки вклад в худой семейный бюджет.

Наступила пора решать, куда пойти учитьсяпосле школы. Казалось бы, явные музыкальные способности – какие могут бытьсомнения! Очень хотелось самому сочинять музыку, стать композитором. Но у Семенабыла еще одна мечта.

Однажды в журнале «Пионер» он прочиталпопулярную статью об ожоговой болезни. В ней говорилось о том, что после ожогав коже возникают ядовитые вещества – токсины, от которых, если ожогизначительные, человек погибает. И у Семена родилось честолюбивое желание найти,когда он вырастет, способ лечения ожогов, победить токсины и заслужитьблагодарность всего человечества. Это желание не исчезло к моменту окончаниясредней школы. Некоторое время Семен колебался в выборе между музыкой имедициной. Но в итоге юное дарование самонадеянно решило, что композитором, необучаясь специально, стать можно, а вот врачом наверняка нет.

Войну Семен встретил студентом ВторогоМосковского медицинского института. Учился он неистово и отлично успевал повсем предметам. После занятий вместе с однокурсниками работал санитаром вгоспитале, а ночью дежурил на крышах домов и тушил зажигательные бомбы,которыми немцы забрасывали столицу. Тогда Семен и получил свою первую награду –медаль «За оборону Москвы».

В 1943 году, закончив институт поускоренной программе, лейтенант медицинской службы Скуркович получил назначениестаршим врачом 366-го танкового полка 3-го Украинского фронта. «Старший врач» –это звучало условно, поскольку в ПМП (передвижном медицинском пункте) он былединственным врачом и в его подчинении было несколько санитаров.

Однажды Семен уговорил – отваги было черезкрай – автоматчиков, сопровождавших танки, чтобы они взяли его с собой в атаку.Ему выдали автомат, и он вместе с другими автоматчиками ринулся в бой. Из боявышел целым и невредимым, даже получил за этот бой орден Красной Звезды, но приэтом – и строгий нагоняй от командира полка за непозволительнуюсамодеятельность. Как можно бросить ПМП? А раненые?

В танковом полку к Семену в ПМП послекаждого боя приносили обожженных танкистов. Они выскакивали (если успевали) изгорящих машин, объятые пламенем, и катались по земле, пытаясь затушить огонь.Они дико кричали от боли. Прикосновение к обгоревшей коже приводило к болевомушоку. Обгоревшие лица вызывали глубочайшее сострадание, а он бессилен был импомочь. Семен помнил, как в далеком детстве он мечтал найти способ леченияожогов. Эта мечта привела его в медицину. Теперь она становилась осознаннойцелью. Он уже врач и многое понимает, но придется подождать, когда кончитсявойна.

А что музыка? Оставила ли она, наконец,врача Семена Скурковича в покое?

 – Музыка не оставляла меня ни на минуту, –признаётся он. – В голове постоянно звучали какие-то мелодии, услышанные иливдруг возникавшие как бы сами по себе.

 – По ходу наступления, – продолжаетвспоминать Семен, – мы часто останавливались в домах, где был рояль илипианино. О моем умении играть всем было известно, и меня тут же тащили кинструменту. Набивался полный дом, и я часами играл, импровизировал,аккомпанировал нестройному хору голосов, поющему полюбившиеся песни. Мои друзьяГоша Беленький и Миша Вилькин написали стихи, а я – музыку нашей полковой песни«Гвардейское знамя».

Сейчас, когда я вспоминаю об этом на 92-мгоду жизни, мне очевидно, что слова и музыка очень примитивны, но в то времяони отражали наши мысли и чувства.

Пожелтевший листок фронтовой газеты сословами песни сохранился в бумагах Семена Владимировича как память о прошлом, ион протянул его мне:

– Можете прочитать, но не судите строго.

Песня начиналась со строк:

Мы стояли насмерть за страну родную,

По приказу Сталина мы в атаку шли.

И заканчивалась на мажорной ноте словами осветлом послевоенном будущем: