Новые крылья - страница 64
А у нас всё то же. Тихая семейная идиллия.
12 октября 1910 года (вторник)
Я думаю, Анна так беспокоится, о том, что я могу заскучать, потому, что ей самой здесь смертельно скучно. Я тоже хорош, посадил ее наедине со своей старушкой, а сам отправился развлекаться с Демиановым. Но теперь от утомительного переезда из России она вполне оправилась, роды еще не скоро. Врач нас навещал, говорит, все у нее в полном порядке. Так что планирую повезти ее тоже по Италии путешествовать. Проедем через всю страну, Демианова доберемся навестить. А если итальянцы раньше его отпустят, встретимся где-нибудь посередине. Маму, конечно жалко одну оставлять, но ничего, ей здесь неплохо. Это не в Петерб. Сидеть в четырех стенах с распухшими ногами. Я написал М.А. о своих планах, и чтобы каноник для мамы книг достал, романов на русском языке. Если есть они в Италии, то о. Мориетт точно достанет.
13 октября 1910 года (среда)
Ходили с Анной опять в город. Получили в банке деньги от отца. Готовимся к путешествию. Анна здорова и счастлива. Мне отрадно ее такой видеть. Мама немного ноет, что бросаем, но видно, понимает, как нам необходимо поехать, помогает укладываться. Пьетро подарил мне самодельный нож с ручкой из китовой кости. А я никак не придумаю, что бы такое ему подарить кроме денег. Мать Анны приезжает через неделю. Как-то они поладят с моей? Беспокойно. То, что мама и Анна души друг в друге не чают, еще ничего не значит. Анна-то вся в отца. Ну, может быть, через неделю мы уже вернемся.
14 октября 1910 года (четверг)
Письмо от Демианова. Он горячо одобряет наши планы. Надавал уйму советов, куда заехать и что посмотреть. Ему, я чувствую, туринские разоблачения уже порядком надоели. Вот бы и ладно! Попробую уговорить нашего дорогого друга бросить свой итальянский клан и к нам поскорее присоединиться. Как было бы чудесно!
15 октября 1910 года (пятница)
Столько суеты и волнений возбудили наши с Анной сборы. Бесконечные рассуждения и споры, какие нам костюмы уложить, какое белье, чтобы было немного, но на любой случай. Бенитта, кухарка, насобирала нам в дорогу сыров и колбас, которые чуть не вечно могут храниться. И еще разные коробочки с сушеной травой, из которых следует делать настои и отвары, по ее словам, чудодейственные. Эти, как она их называет, tisana есть от всех болезней и на все случаи жизни. Нам, разумеется, достались те, что незаменимы для беременных, а еще от простуд, головных и желудочных болей. Мама сшила специальный пояс для Анниного животика, как-то особо крепящийся на шее и плечах. Все эти хлопоты нас с Анной ужасно забавляли и раздражали отчасти. Хотелось вырваться скорее на волю. Вот и вырвались. Отделавшись от прощальных объятий, мокрые от слез и поцелуев всех наших кумушек, оказались мы на площади, где хотели сесть в дилижанс до Неаполя. Счастливые, свободные до головокружения и растерянные un peu. Планов-то мы своего путешествия почти не строили. Так мечтали мы просто поехать, только вдвоем, что казалось, все равно, куда и как. А мамины вопросы, куда мы поедем? Где будем путешествовать? Каков наш маршрут? Казались риторическими. В сущности, только-только и начался наш с Анной медовый месяц. После свадьбы была у нас дача. Разве это в счет? А потом, в дороге, у меня с Демиановым медовый месяц был. Бедная Анна! Ну, теперь уж я ее ни за что не оставлю! Побудем в Неаполе дня два, а там как бог даст. Пусть все само собой выходит.
Неаполь – почти то же, что наше Сорренто. Только многолюднее и шумнее. Видели Везувий и оставшиеся еще последствия от извержения. Анна потрясена до глубины души!
В гостинице наши соседи чета итальянцев с тремя детишками и четвертым, как у нас, в животе. Они завтра выезжают во Флоренцию. Наверное, присоединимся к ним.
16 октября 1910 года (суббота)
На вокзале я оставил Анну с итальянским семейством, а сам побежал справляться о билетах. И тут кто-то сзади больно хлопнул меня по плечу. Что такое?! Вот так встреча! Вот о ком я и думать забыл! Митя! Поглядел по сторонам, не видать ли где поблизости Аполлон Григорьевича. Нет, не видно.
– Ты что здесь, – спрашиваю, – как?
– Багаж буду отправлять. Специально вчера за ним приехал.
– А Аполлон Григорьевич?
– Мы уж вторую неделю, как в Милан перебрались. Там театр, опера. Самый сезон.
Ну конечно! Ла Скала! Где и быть-то Вольтеру как не там! Вот оно провидение господне! Я попрощался с нашими итальянцами, Анну мы с Митей отвезли обратно в гостиницу, а сами поехали хлопотать об отправке Вольтеровского багажа. Послезавтра вместе выезжаем в Милан.
17 октября 1910 года (воскресенье)
Первый порыв мой был написать Демианову о Вольтере. Они же оба там на севере, друг от друга в паре часов езды. Но потом раздумал. Мы сами, быть может, к нему наедем сюрпризом, а если еще и Аполлона удастся уговорить, вот это будет встреча! Миша, Миша! Как он бедный там? Только б не замучили его эти аристократы. Лучше б выяснилось, что всё ошибка. Да и забрали б мы нашего М.А. подобру-поздорову. Написал ему, что движемся в его сторону. Пусть не чувствует себя заброшенным.
Палаццо Вольтера, из которого мы его вещи вывозили – сказочный замок, растущий прямо из скалы. Узнаю Аполлона. Слава богу, уж все упаковано было, и мебель, и посуда, и ковры, и картины, а то б в неделю не управились. Все-таки Митя скряга. Если бы не я, грузчики чуть не в половину бы меньше получили. Но зато все (кроме Мити, разумеется) остались довольны. И работу сделали быстро и ничего не затеряли и не испортили.
18 октября 1910 года (понедельник)
В дороге забрасывали друг друга новостями. Фавориты у Вольтера сменились. Опальные Кики и маркиз были отправлены в Париж еще в сентябре. Доктор новый с ним путешествует, как-то по-новому его лечит. Но Митя считает, что А.Г. и так уж здоров и в лечении не нуждается. Дай-то бог! Теперь наш Вольтер дружен с оперной певицей, двумя певцами и молодым композитором. Меценатствует по обыкновению. Думается мне, к нашей «Кошке» интерес у него пропал. Какая там «Кошка», когда есть Ла Скала.
