В буче - страница 35
жалости.
‐ Совсем не слышит? ‐ тихо спросил он у Лиды.
‐ Са‐авсем ‐сов‐сем! ‐ воскликнул Вася, прижмурясь от усилия передать всю
категоричность этого слова, и еще взмахнул кулачком.
Елена Ивановна уловила, что разговор о ней.
‐ Оглохла у тебя мать. Совсем никудышная стала, ‐ она безразлично махнула рукой. ‐
А Танька наша, скажи ж ты, какая упрямая. Вся в отца‐покойника. Я ей говорю ‐ выходи
замуж! ‐ Елена Ивановна пристукнула крепким. сухим кулаком по
коленке: ‐ Чего‚ говорю, куковать одной? Молодая ж еще, двадцать пять, говорю, всего‐
то. Так ку‐уда там! После Сережи, говорит, мне никого не надо, и одна проживу. Ах, ты! ‐
говорю. Чуть за виски ее не оттаскала, ей‐богу!
‐ А как ты... ‐ начал, было, Иван, но спохватился и
перешел на жесты ткнул себя в ухо, показал на мать, потом себе на губы.
‐ Что ты хочешь сказать? ‐ смеясь спросил Вася с готовностью, заранее гордясь
умением разговаривать с бабушкой.
‐А как она знает, что тетя Таня отвечала?
Вася, усиленно раскрывая рот, несколько раз прошептал:
‐Тетя Таня, тетя Таня!
‐ Ну, тетка Таня, ‐ насторожилась бабушка.
Вася пошлепал губами.
‐ Как же, ‐ обрадовалась Елена Ивановна, обращаясь к Ивану. ‐ Сама мне говорила, но Вася показал на бабушку, на ухо и помотал головой.
‐ А‐а! ‐ пренебрежительно протянула бабушка. ‐ Мне и ушей не надо, я и так все
разбираю. ‐ Смотрела она на внука, а обращалась к сыну.‐ И тебя скоро буду разбирать„.
Иван от удивления усмехнулся и, не сдержавшись, удрученно цыкнул губами.
А Лида всю дорогу сидела отрешенно, с глазу на глаз с Москвой.
От чопорной приветливости серо‐голубой комнаты ничего не осталось. Раздав
подарки, Иван собрался на последнее заседание конференции, чтоб захватить хотя бы
конец. Уже в пальто он приостановился на пороге, удовлетворенно созерцая суету.
Элька, измазавшись шоколадом, таскала куклу и теребила бабушку:
‐ Дай тяпочку!
Это слово даже на слух требовало некоторого разгадывания, но бабушка прекрасно
поняла внучку и, накинув на плечи новую шаль, хотя в комнате было жарко, открыла
чемодан, приговаривая: ‐Найдем тебе тряпочку. Ты дочку спать уложить. Вася катал по
паркету дребезжащий колесами красный насос и кричал:
‐ Г де тут вода? пока не отыскал дверь в ванную. Лида открывала тяжелое окно. ‐ Ну‐
бодро сказал Иван,
‐ Переспим здесь ночку, а завтра опять на поезд. Лида повернулась, прислонилась
спиной к подоконнику: ‐ Как, завтра?
‐ А я тут всяких билетов напас: и театральных, и железнодорожных. ‐ засмеялся
Иван.
‐ Это невозможно, тихо сказала Лида, ‐ Это совершенно невозможно.
‐ Нельзя, ‐ проговорил он уже серьезно, ‐ Целую неделю идет конференция. Да еще
пять суток ехать до дому. А ведь сеять, сеять надо. Мы и так опаздываем к началу сева...
Да, ‐вспомнил он, ‐В тумбочке пропуск в Кремль есть, специально для семьи.
Прогуляйтесь до вечера.
‐ Да, сеять надо, ‐ покорно сказала Лида, отходя к тумбочке. И показалась она Ивану
усталой и пожилой, совсем не такой, как на вокзале. И слишком просто висели ее прямые
волосы, подстриженные кружком.
‐ Ты знаешь, ‐ сказал Иван осторожно, ‐ Ты бы завилась перед театром. В Москве‐то
уж можно бы.
‐ Ох. Ваня, ‐ вздохнула Лида, ‐ С каких пор ты стал таким суетным?
‐ Да нет, смотри сама. Когда он в прихожей доставал с вешалки кепку, то услышал ее
сердитый голос:
‐ Ты зачем людям на головы воду льешь? Слезь сейчас же!
Заглянув, он увидел, что Вася сидит на подоконнике и вовсю качает коромысла
своего насоса. Он вышел, посмеиваясь, на тротуаре посмотрел вверх, помедлил. Но
сверху ничего не лилось, и никто не выглядывал из окна.
Когда Иван вошел в Андреевский зал, там все пестрело от красных мандатов, поднятых над головами сотен людей. Президиум тоже поднял мандаты, но они слились с
фоном красных знамен на возвышении, и казалось из зала, что люди в президиуме
держат знамена.
Конференция утверждала Обращение ко всем рабочим и трудящимся крестьянам
Советского Союза. Опала красная волна, и Михаил Иванович Калинин сказал:
‐ Товарищи, работа конференции закончилась.
Он стоял за столом президиума, как не раз стоял в эти дни. В торжественно затихшем
зале его голос звучал крепко и чуточку грозно:
‐ Нами утвержден пятилетний план социалистического строительства. Товарищи! Это
величайшее счастье, выпавшее на долю революционеров. В прошлом лучшие умы
человечества могли только в самых общих чертах предвидеть контуры будущего
социалистического общества. И пролетарии, увлеченные начертанием этих контуров, сотнями и тысячами шли на борьбу, принося себя в жертву для приближения и
претворения в жизнь социалистических преобразований. А теперь наша конференция
утвердила план материально осязаемого, действительного социалистического
строительства. За границей до сих пор миллионы пролетариев и коммунистов борются и
умирают за право на социалистическое строительство. А мы непосредственно обсуждаем
план этого строительства. Мы создаем ту материальную основу, благодаря которой будет
закреплена окончательная победа коммунизма во всем мире... Объявляю шестнадцатую
Всесоюзную конференцию ВКП(б) закрытой.
Зал загремел, оттого что встали одновременно сотни людей, зал загрохотал от сотен
сильных ладоней, люди поворачивались друг к другу, заполняли проходы, теснились у
возвышения, и у всех в нагрудных карманах пиджаков и гимнастерок виднелись уголки
