В буче - страница 83

папой, и с ее болтовней, и с похвалами в честь папы, и с этим лимонадом на который он, действительно, чересчур поднажал.

Когда ему было хорошо с тетей Розой, ему становилось неловко перед мамой, он как

бы за отца нес тягость этой неловкости... Да и за себя тоже ‐ за то, что слукавил и остался

на зиму в Томске.

Пока были в театре, горечь лишь слегка овевала праздничное настроение, но когда

вернулись домой, то осталась одна печаль, проникнутая ясными отсветами, театральной сцены. Вася лежал в своей комнате и думал о маме с Элькой, что они без

него совсем одиноки, и бабушки нет ни с ними, ни здесь; все раскиданы и все грустят друг

о друге.

Ему хотелось пожить одну только зиму у папы ‐ и хотелось ехать домой. Он и не

верил, и уверял себя, что необходимо остаться. В последние летние дни тетя Роза повезла

его с Элькой к какому‐то знаменитому врачу.

‐ Девочка практически здорова, ‐ сказал тот.‐ А у молодого человека ‐ обычное

возрастное: небольшой невроз сердца. Это проходит, но, конечно, в данный

момент необходимы режим и наблюдение. Перегрузки нежелательны, лыж и коньков

поменьше.

Папа как будто обрадовался Васиной болезни.

‐ Подлечим, подлечим,‐ сказал он бодро. ‐ Положим тебя во ФТИ.

ФТИ ‐ это был знаменитый Томский физиотерапевтический институт.

Интересно, что был еще один ФТИ ‐ физико‐технический институт, двор которого

виднелся из окна гостиной. Там на земле стоял серебристый купол и время от времени

внутри него раздавался громкий звонок. Это испытывали акустику для строящегося в

Новосибирске грандиозного театра. Томск был особый город, он помогал расти даже

Новосибирску.

Этот ФТИ Вася знал, а где находится тот ФТИ, так и не видал до сих пор. Ложиться

туда вовсе не хотелось, да и папа, к счастью, больше не заговаривал о лечении. И

получилось, что Вася обманул маму, оставшись без всяких причин у отца. И это мучило

его, и

мученье приходило как раз тогда, когда ему бывало хорошо, а когда случалось плохо, то он чувствовал даже облегчение.

Все, с чем сталкивался Вася в Томске, было знаменитым: и трофейный «Бьюик», и

неведомый ФТИ, и испытания купола для самого большого в СССР театра, и

лучшая в крае 6‐я образцовая полная средняя школа. И папа был самый знаменитый

человек в городе. Каждое выступление его печаталось в газете «Красное знамя», да еще с

портретом. Даже директор школы на линейках часто повторял: «Товарищ Москалев

просил передать пионерам и школьникам...»

Однажды папа за обедом что‐то все посмеивался про себя. Вася с любопытством

наблюдал за ним, а тетя Роза не выдержала:

‐ Да что с тобой?

Папа еще посмеялся, прежде чем сказал:

‐ Заявился директор и предместкома со спичечной фабрики, вот, мол, подработали

вопрос, хотим на общее собрание выносить, ‐ просим назвать наше производство; фабрика имени... Кого бы вы думали? ‐ Папа замолчал и хитрыми глазами смотрел то на

Васю, то на тетю Розу.

‐ Сталина! ‐ сказал Вася.

Папа, не отвечая, смотрел теперь только на тетю Розу

‐ Оставь свои загадки,‐ сказала она. Не думаю, чтоб что‐то оригинальное.

‐ Имени Москалева!‐ Воскликнул папа, откинулся на стуле и засмеялся, наблюдая

эффект.

У тети Розы лицо стало доброе.

‐ Ну, и как?‐ спросила она.

‐ Я говорю им: вы эти штучки бросьте, я сам рабочим скажу, чтобы они вас поперли с

этим предложением. Назовите фабрику именем Эйхе.

‐ Ну, и напрасно, ‐ разочарованно проговорила тетя

Роза.‐ Что, ты не заслужил этого? Да?

‐ Как‐то бестактно получилось бы, ‐ опять посмеиваясь, ответил папа; чувствовалось, что ему все равно приятно это предложение, даже бестактное, даже неприемлемое

Вася тоже огорчился отказом отца и спросил:

‐ Вот Эйхе называют вождем сибирских большевиков. А тебя можно назвать вождем

томских большевиков?

Папа, сморщившись, почесал в затылке:

‐ Ох вы, черти, почище этих спичечников будете! Нашего брата называют: руководитель. А не вождь. Понял? До вождей мы еще не доросли.

…Из‐за того, что 6‐я школа была лучшей и шефствовал над ней горком партии, Васе

приходилось в морозных потемках каждое утро совершать сорокаминутный

путь, хотя были школы гораздо ближе к дому. Пар от дыхания смешивался с

морозным туманом, и фонари расплывались кругленькими радугами, как на воде капли

нефти. Со сна было зябко расслабшему за ночь телу, Вася старался надышать тепла в

поднятый воротник, но он лишь мокрел и обрастал инеем. Разогревался Вася на полпути ‐

где тротуар ломался, превращаясь в каменные ступени, которые круто сбегали вдоль

домов, понижающихся уступами. Отсюда уже веселей бежалось вприпрыжку до речки

Ушайки, вблизи которой стояла школа.

За всю зиму папа ни разу не разрешил приехать в

школу на машине. А пешком не захочешь лишний раз отмерить этакую даль, Поэтому

Вася ходил только на уроки, да еще на пионерские сборы. Школа не занимала, как в

Новосибирске, добрую половину жизни, она была временной, и укореняться в ней не

хотелось. И ни с кем из соклассников не встречался он после школы, потому что жил на

отшибе.

Ему поручили делать в классе политинформацию. Для этого каждый понедельник

отводилось на первом уроке десять минут, Это Васе было легко: уж если в прошлом году

он инструктировал ребят по шести условиям товарища Сталина, то теперь‐то, слава богу, еще ума поднабрался.

Впрочем, когда своего ума не хватало, он свободно занимал его у папы. По

воскресеньям выкраивали время и уединялись в кабинете. Папа с удовольствием