В буче - страница 84
выкладывал последние новости, он любил рассказывать, ему это привычно было.
Разошедшись, он взмахивал указательным пальцем, и Васе казалось, что он насильно
сдерживает жест, соразмеряется с обстановкой а будь он на трибуне, так наверняка в этот
момент взмахнул бы во всю мощь кулаком.
‐ В Испании всеобщая стачка переросла в вооруженное восстание. В Астурии создано
рабоче‐крестьянское правительство, фашист Хиль Роблес бросил в бой танки; Так и ходит
волнами революция по земле. А волны‐то от нас идут. Представляешь себе? А?
Революционная энергия пролетариата концентрируется в нашей стране, как в фокусе...
Слыхал о шуцбунде?
Да. Вася немного знал о прошлогоднем восстании австрийских рабочих; они были
разбиты, но не сдались, а перешли границу с оружием в руках.
‐ Правильно. И многим мы предоставили политическое убежище. А Димитрова как
мы вырвали из фашистских лап? Приняли его в советское гражданство ‐ тут уж, извините: фашисты не осмелились тронуть советского гражданина. И Димитров приехал в СССР...
Вот что значит великая наша страна, великая наша партия! Они жаждут воевать с нами, уничтожить нас, а приходится отдавать честь перед гражданином СССР. Но только знай и
запомни накрепко: все равно мы сойдемся с фашизмом в последней схватке, этого не
миновать, и готовь себя к этому. На одной земле коммунизму с фашизмом не ужиться...
Вася забывал делать заметки для своего выступления. Он вжимался в кресло, и
виделось ему, как несется он на коне, воткнув в стремя древко с красным знаменем, а в
правой руке у него сабля, и он рубит ею по зверским лицам... Это будет, это здорово, что
именно на
его долю выпадет решающая схватка с фашизмом...
Сделав политинформацию, Вася долго не мог избавиться от возбуждения, как будто
не израсходовал энергию, а, наоборот, получил заряд, и неспокойно сиделось на уроке.
Однажды он локтем опрокинул непроливашку и забрызгал чернилами тетрадь
соседа.
‐ Москалев,‐ холодно сказала учительница. ‐ Завтра принесешь ему чистую тетрадь.
Ты знаешь, как у нас мало тетрадей.
Смущенный Вася извинился и готов был принести хоть две тетрадки.
Вроде бы, на том дело и кончилось. Но после уроков его вызвал директор школы.
Это было уж слишком! Из‐за таких пустяков Анастасия Александровна, бывало, отчитает перед классом, или уж, в крайнем случае, сообщит маме на ближайшем
родительском собрании. Никогда дело не доходило до директора‚ Вася и не знал
директоров в Новосибирске.
Удрученный непомерностью наказания, он робко стукнул в высокую дверь, ничего
не услышал и, приоткрыв ее, пробормотал в невидимое пространство:
‐ Можно войти?
Директор сидел за столом, а сбоку от стола висел в воздухе большой подшитый
валенок. Вася испуганно уставился на валенок, пока не сообразил, что директор сидит
боком к столу, заложив ногу на ногу. Седые волосы ежиком, старое лицо в очках и серая
партийка
определенного ничего не предсказывали... Ты не подводя отца, меня и себя ‐ устало
сказал директор.‐ Ты пионер, сын большевика. Я тоже большевик. Большевиков не так‐то
много, и им не так‐то легко. Береги их честь и свою заодно ‐ ты ведь тоже будешь членом
партии.
Он не требовал никаких обещаний, и Вася поклялся про себя, что не подведет этого
старого и уставшего человека.
На другой день в общей ораве Вася вырвался из класса на перемене и только было
раскатился по навощенному полу, как увидел отца и директора. Рядом с директорскими
валенками тонкие отцовские сапоги были особенно видными, какими‐то самыми
главными в этом зале.
Вася подошел приличной походкой и поклонился директору.
‐ Передышка? ‐ спросил папа, потрепав сына по плечу.‐ Ну, беги, разминайся.
После уроков Вася с любопытством возвращался домой. А ну, как будет отчитывать
его папа за эту дурацкую непроливашку?
За ужином папа сказал:
‐ Ты у нас молодец, оказывается.
Вася наклонился над тарелкой, стараясь уловить коварную интонацию.
‐ Что такое? ‐ спросила тетя Роза.
‐ Заглянул я в школу сегодня. Между прочим, на перемене такой каток, черти, по
наркоту устроили!‐ Он обратился к Васе ‐ Конечно, поразмяться надо, иначе как шесть
уроков высидишь? Но ведь паркет же! Вы бы уж во двор, что ли, выбегали!
‐ Ты насоветуешь‚‐ сказала тетя Роза.‐ Чтобы они попростужались?
‐ Запретил, что ли, бегать? ‐ спросил Вася, испод низу глянув одним глазом.
‐ Да нет, промолчал. Чего я буду мешаться? На это директор есть. Старый коммунист, член горкома.
Вася поднял голову и взглядом поторапливал отца.
‐ Да!‐ сказал тот, обращаясь к тете Розе. – Вот мне и говорят: ваш сын ‐ активный
товарищ, политинформатор, учится хорошо, парень вежливый. Вот так!
Ничего, значит, дело идет, ничего‐о!
Васе приятна была сдержанная отцовская радость он был обескуражен молчанием
директора. Он привык, что всю жизнь одергивают его в лад и мама, и учительница. А
сейчас его бросили на произвол самостоятельности. Словно трехкилометровый морозный
путь до школы и в самом деле был так длинен и неверен, что ничего оттуда не дойдет до
дому, если б даже Вася и натворил что‐нибудь как следует.
Ох, как хотелось рассказать правду! Но теперь Вася побоялся, что папа не простит
директору своей напрасной радости.
Перед сном он сел за письмо к маме. Он тоже не сообщил ей про вызов к директору, потому что она могла воспринять это по‐новосибирски, как тяжелое событие. А успокоить
ее разве он был бы в силах в такой дали от нее? Но Вася честно признался в том, что еще
