В буче - страница 97
слушал Васин рассказ, как в их подъезде арестовали врага народа Богуславского бывшего
руководителя тяжелой промышленности края. Его, как оппозиционера когда‐ то выслали
из Москвы но дали в Сибири ответственный пост.
Жив на втором этаже маленький горбатый человек без шеи, с угловатой, выпяченной
грудью. Много лет вышагивал он по двору, положив подбородок на выступ груди, высокомерно поблескивая стеклами пенсне.
‐ В пенсне ходил? ‐ вдумчиво переспросил Гоша.
‐ То‐то и оно! Где ты видел настоящих большевиков в пенсне?
Вася знал, конечно, о раскрытии «Ленинградского» и «Московского» центров, но
воспринимал это отвлеченно: где‐то завелись враги, и их поймали. А вот дело
«Параллельного центра», во ‚главе с Пятаковым, Радеком, Сокольниковым, предстало
в конкретной фигуре Богуславского. В «центр» входили еще Дробнис и Шестов из
Кемерово, их привезли в Новосибирск.
‐ Дело понятное,‐ сказал папа в ответ на Васины расспросы. ‐ Когда мы кончили
гражданскую войну, так внутри страны оставалось две враждебных силы: кулаки
и оппозиционеры. Эх, и попортили же они нам крови! Кулаков мы ликвидировали лет
пять назад, а теперь ставим последнюю точку над оппозицией. Нич‐чего, воздух
чище будет.
Прибыл Ульрих, председатель военной коллегии Верховного Суда СССР, который
судил два предыдущих «центра». Несколько дней город жил в гневе против новой
вражеской вылазки и успокоился только после того как был обнародован приговор: расстрел.
Когда мама пришла из суда, где была по журналистскому пропуску, Вася тотчас
прицепился к ней
‐ Страшное что‐ то, ‐ сказала она ‐ Трудно поверить в такие злодеяния: взрывали
шахты, губили рабочих. Но как не поверишь? Суд был открытый, все выложено, как на
ладони. Есть, есть еще у нас враги, Вася.
Новый, 1937 год впервые на школьном Васином веку начался с елки. Секретарь ЦК
ВКП(б) и ЦК КП(б)У Павел Петрович Постышев заявил в «Правде», что прежнего
религиозного значения никто уже новогодней елке не придает, а лишать радости ребят не
надо.
Елка стояла посреди полутемного школьного зала, Поднимаясь до потолка, серебрилась игрушками, словно присыпанная инеем, насыщала воздух хвоей. И хоть
была она одна ‐ единственная, зал, пока не зажгли освещение, походил на тихий
таинственный лес.
Праздник начинался с вестибюля, где на стенке гардероба повесили огромный
плакат: Улыбающийся Сталин надевает часы на руку пионерке ‐ колхознице Мамлакат
Наханговой; смуглая девочка в тюбетейке и красном галстуке подняла к нему лицо, сияющее счастьем; над их головами крупно алеют слова: «Спасибо товарищу Сталину за
наше счастливое детство!»
Новый год пришел в новой пионерской форме. После каникул стали продавать по
отрядам юнгштурмовки защитного цвета с тоненьким ремешком портупеи, короткие
бриджи, застегивающиеся под коленом, для девочек‐ тоже юнгштурмовки и прямые
короткие юбки.
Мама без слов дала Васе денег.
Почти вся дружина оделась в новую форму, но Гоша Дронь остался в полосатой
сорочке.
В полном параде, с тремя лычками на рукаве, как председатель совета дружины, поблескивая лакированным ремешком портупеи, поскрипывая ремнем на талии, в
начищенных вплоть до рантов ботинках, Вася явился к отцу.
Едва он снял пальто, как Поля ахнула и не смогла выговорить ни слова.
‐ Ну, теперь совсем гибель для девчонок,‐ усмехнулась тетя Роза, выглянув из
гостиной.
Вася вступил в кабинет. Папа вышел из‐за стола, мягко прошел в домашних туфлях
навстречу и, склонив набок голову, оглядел сына. Вася насторожился, заранее
огорчаясь от отцовской насмешки.
‐ Это… что? ‐ спросил папа.
‐ Новая форма для пионеров!
Вася не хотел рапортовать, но как‐то сама форма, и то что стоял навытяжку породили
такой тон.
‐ Для всех пионеров? Что‐то я не слыхал о таком решении. Наверное, горком
комсомола намудрил.
‐ Не знаю, всем пионерам продают.
‐ А деньги у всех есть на такое добро?
‐ Почти у всех.
‐ Вот‐вот! В вашей школе, где начальство собралось, и то ‐ почти. А в других школах?
А на окраинах? Ох, идиотство же, ей‐богу! Вырядили детей, как бойскаутов ‐ в расчете на
богатых родителей!
Вася спросил угрюмо:
‐ Отменишь?
Пана ответил таким бодрым, обнадеживающим голосом, будто только подобное
решение и могло утешить Васю:
‐ Отменим, отменим! Не пойдет такое дело!
Гоша равнодушно воспринял это известие.
‐ Крайкому виднее,‐ сказал он.
‐ Форму вскоре отменили и старший пионервожатый опять более или менее
сравнялся во внешнем виде со своими пионерами. Юнгштурмовку Вася надевал, когда
отправлялся играть во двор, в короткие брюки совсем забросил.
На первый в новом году сбор дружины пришел шеф из НКВД и рассказал пионерам о
докладе Сталина, который назывался длинно, но вполне понятно: «О недостатках
партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и других двурушников». Когда
Сталин выступал, то немедленно все выполнялось по его слову. Так отродясь было на
Васином веку.
Меры ликвидации начались с ареста председателя крайисполкома Грядинского.
Вася видел его несколько раз, всегда рядом с Эйхе: он был толстый, как Трусовецкий, и
носил расшитые косоворотки.
Ребята раздобывали у смятенных родителей обрывки сведений и стаскивали их в
кучу во двор. Они коллективно закончили следствие чуть ли не раньше следственных
органов. Во всяком случае, в «Советской Сибири» подробностей не появилось, кроме
