Сорочинская ярмарка, Ночь перед рождеством, Майска - страница 65
Всего подробнее и содержательнее высказался «Московский Телеграф» (1832, № 6). Под давлением полемики, и, конечно, искренно, продумав наново обе книжки, Н. А. Полевой внес в свою оценку «Вечеров» большие коррективы. Вторая книжка — «гораздо превосходнее первой». «Автор во многих местах очень хорошо воспользовался юмором своих земляков и многое представил в живописном, истинном виде. Его неистощимая веселость дала ему средство оживить свои рассказы». В «Страшной мести» — «многие места прекрасны». «Автор избег во второй книжке той высокопарности слога, в которой мы упрекали его». Впрочем, и во второй книжке Полевой усмотрел «большие неправильности в языке».
Статьей Полевого замыкается круг отзывов, вызванных появлением первого издания «Вечеров». О повестях Гоголя высказались многие, в том числе и крупные литераторы. По инициативе Пушкина установилась общая высокая эстетическая оценка «Вечеров». Как основная черта творческой индивидуальности автора был назван юмор. Установлена была близость сюжетов и отдельных эпизодов и частностей к украинскому фольклору. Отмечались правдивые зарисовки народного быта. Наряду с похвалами, высказывались и порицания, порой существенные и справедливые. Правда, далеко не всегда критики держались на высоком уровне. Проблемы народности и реализма только намечались. Социальное осмысление образов «Вечеров» не осуществилось. Характерно, что такое оригинальное и глубокое произведение, как «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», прошло совсем мимо сознания критики, — эта повесть не получила никакой оценки. В общем, критика 1831–1832 гг. во многом оказалась ниже уровня самих повестей. Задача углубленного истолкования повестей Гоголя перешла к В. Г. Белинскому.
Белинский не написал отдельной статьи о «Вечерах». Он оценивал их совместно с «Миргородом», «Арабесками» и другими произведениям л. Впервые он высказался о «Вечерах» в своих «Литературных мечтаниях» («Молва» 1834; печатание тянулось с сентября по декабрь). Здесь он писал: «Г. Гоголь, так мило прикинувшийся Пасичником, принадлежит к числу необыкновенных талантов. Кому не известны его Вечера на хуторе, близ Диканьки? Сколько в них остроумия, веселости, поэзии и народности! Дай бог, чтобы он вполне оправдал поданные им о себе надежды…»
Эта высокая оценка чисто художественных достоинств «Вечеров» сохранилась у Белинского навсегда неизменной. В статье «О русской повести и повестях Гоголя» 1835 г. (ценз. разр. — 1 и 21 сентября) Белинский говорит: «Гоголь сделался известным своими „Вечерами на хуторе“. Это были поэтические очерки Малороссии, очерки полные жизни и очарования. Всё, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольстительного, всё, что народ может иметь оригинального, типического, всё это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грезах г. Гоголя. Это была поэзия юная, свежая, благоуханная». Но общие оценки творчества Гоголя быстро углублялись у Белинского — в соответствии с ростом самого Гоголя и ростом мировоззрения Белинского. Когда Белинский писал «Литературные мечтания», он знал только первое издание двух книжек «Вечеров». Но перед статьей о повестях Гоголя вышли в свет «Арабески» и «Миргород» (январь и февраль 1835 г.), и понимание Белинским новеллистики Гоголя должно было осложниться. За годы 1831–1835 Гоголь быстро развивался и рос. В 1831 г. Л. А. Якубович пишет о Гоголе как о «юном таланте». Белинский в 1834 г., в «Литературных мечтаниях», о Гоголе говорит, что тот «подает надежды». В апреле 1835 г., в статье «И мое мнение об игре г. Каратыгина», Белинский оговаривается, что «пока еще не видит гения в г. Гоголе». Но осенью того же года, в статье о повестях, Белинский уже утверждает, что Гоголь «является главою литературы», и ставит его рядом с Пушкиным. С другой стороны, на суждениях Белинского о повестях Гоголя отразились его философские искания, диалектика его собственного развития. В «Литературных мечтаниях» он выдвигал юмор «Вечеров»: «сколько в них остроумия, веселости». В этом Белинский совпадал с Пушкиным. Совпадал он с Пушкиным и в оценке гоголевского лиризма. В статье о повестях Белинский говорит о Гоголе: «Я забыл еще об одном достоинстве его произведений: это лиризм, которым проникнуты его описания». Замечательно, что Белинский сближается с Пушкиным и в понимании своеобразного комизма Гоголя, в сочетании веселости и грусти. В статье о повестях Белинский пишет, что у Гоголя «комическое одушевление — всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния». Повести Гоголя «смешны, когда вы их читаете, и печальны, когда вы их прочтете». Только Белинский идет дальше в раскрытии социального содержания этой грусти и уныния. Так же, как и В. А. Ушаков, но, конечно, совершенно независимо от него, Белинский выдвигает народность творчества Гоголя. «Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени, но я не хочу слишком распространяться о их народности, ибо народность есть не достоинство, а необходимое условие истинно-художественного произведения, если под народностию должно разуметь верность изображения нравов, обычаев и характера того или другого народа, той или другой страны» («О русской повести» 1835). При этом Белинский спешит сделать существенное добавление: «Народность его поэзии не ограничивается одною Малороссиею» — Гоголь народен и в «Записках сумасшедшего» и в «Невском проспекте». «Если изображение жизни верно, то и народно».
Здесь Белинский подходит к тому определению творчества Гоголя, какое для критика всего существеннее: к реализму. Верность изображения — это и есть реализм. Позднее Белинский так и уточнил свою формулу: «в реализме всего более и состоит народность нашей литературы» В статье о повестях Белинский писал: «Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной». В соответствии с тогдашними своими идеалистическими (шеллингианскими) воззрениями Белинский стремился истолковать правдивость и народность творчества Гоголя как объективность, бестенденциозность, бесцельность, бессознательность. Говоря о юморе Гоголя, Белинский пишет: «Автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений, он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать». О народности Гоголь «нимало не думает, и она сама напрашивается к нему». Но эта теория «объективности», «бессознательности» творчества плохо вязалась с демократической, революционной натурой критика. Она плохо вязалась и со смыслом лучших украинских повестей Гоголя. Восхваляя поэзию, «идеальную», «объективную», Белинский вдруг начинает убеждать читателя (в той же статье о повестях, 1835 г.), что поэзия реальная ближе к современности: «вот поэзия реальная, поэзия жизни, поэзия действительности, наконец, истинная и настоящая поэзия нашего времени. Ее отличительный характер состоит в верности действительности». Поэзия Гоголя есть именно такая реальная поэзия. В первом печатном отзыве о «Вечерах» Белинский выдвигал «остроумие», «веселость» автора. Через год, продумав проблему гоголевского юмора, Белинский уже пишет, что гоголевский юмор «не щадит ничтожества, не скрывает и не скрашивает его безобразия, ибо, пленяя изображением этого ничтожества, возбуждает к нему отвращение». Комизм Гоголя консервативные и реакционные круги пытались истолковать как безобидный. В статье против Шевырева («Телескоп» 1836, №№ 5 и 6) Белинский защищает Гоголя от такого снижения: «В его „Вечерах на хуторе“, в повестях: „Невский проспект“, „Портрет“, „Тарас Бульба“ смешное перемешано с серьезным, грустным, прекрасным и высоким. Комизм отнюдь не есть господствующая и перевешивающая стихия его таланта. Его талант состоит в удивительной верности изображения жизни в ее неуловимо-разнообразных проявлениях. Этого-то и не хотел понять г. Шевырев: он видит в созданиях г. Гоголя один комизм, одно смешное».
