Том 17. Пошехонская старина - страница 217

В последующих двух главах повествование вновь входит в рамки семейной «хроники». В них довольно точно передается подлинная «матримониальная» история старшей и любимой дочери Ольги Михайловны, сохранившей в салтыковском рассказе свое подлинное имя — Надежда («сестрица Haдина»). После нескольких неудачных выездов с «матримониальными» целями в Москву, а также в Петербург, угличская родственница Салтыковых сосватала ей наконец жениха в лице местного предводителя дворянства П. М. Епифанова, за которого она и вышла замуж, несмотря на разницу в возрасте в двадцать лет.

«парѐ» — от франц. bal paré — парадный бал.

Старое-Вознесенье — Церковь Старое (или Малое) Вознесенье XVI в. на Большой Никитской улице (ныне улица Герцена), напротив здания Консерватории. Существует и поныне.

Никола Явлѐнный — Церковь XVII в. на Арбате, ныне не существующая.

Успенье на Могильцах — Церковь XVII в. в Мертвом переулке (теперь ул. Н. Островского), существует и поныне.

«Господи, владыко живота…» — начальные слова молитвы, читаемой в дни так называемого Великого поста.

Мефимоны — чтение и песнопенья на вечерней службе в православной церкви.

Отпуст — название заключительных слов в православном богослужении, которыми молящиеся «отпускаются» из храма.

Гусем — упряжка «гусем», когда одна лошадь ставится впереди другой, по две, по три (для езды по узким зимним дорогам).

XVII. Крепостная масса

XVIII. Аннушка

XIX. Мавруша-новоторка

XX. Ванька-Каин

Впервые — ВЕ, 1888, № 11, с. 5–45. Написано в июле 1888 года. Сохранились черновые рукописи всех четырех глав (№№ 258–261). Глава XVII сначала имела заглавие «Рабы», зачеркнутое автором.

«Я начал серию портретов «рабов», но так устал, что вынужден покуда оставить работу. Выходит холодно». Так писал Салтыков M. M. Стасюлевичу о только что законченной им первой половине «серии» (17. VII. 88). Однако из предыдущих писем видно нечто другое. Портреты «рабов» Салтыков писал в состоянии подъема, «горения» творческих сил, а не «холода» их упадка. «Хотя Н. И. Соколов и запретил мне писать <…>, но такой уж нашел на пеня стих, что никак воздержаться не мог…» — сообщал Салтыков тому же M. M. Стасюлевичу (19. VI. 88). И о том же Н. А. Белоголовому: «В последнее время я довольно много работал <…>. Соколов, правда, убеждал меня не работать <…>, но какая же возможность удержаться, когда позывает к работе?..» (14. VII. 88). Оценка «выходит холодно» указывает на характер и высоту требований, предъявлявшихся писателем к своей работе. Он хотел, чтобы создаваемые им трагические образы людей крепостной неволи заставили бы содрогнуться читателя. И он добился этого. Он так нарисовал «портреты» этой удивительной «серии», что они сразу же вошли в «галерею высокой классики» (А. Эртель), стали в русской литературе крупнейшим памятником всему «множеству несчастнейших людей <…>, раздавленных и испачканных» всем строем крепостной старины (Гл. Успенский).

Салтыков знал цену своим «рабам». Это видно из следующего диалога писателя с Л. Ф. Пантелеевым, вызванного появлением в печати очерков И. А. Гончарова «Слуги» (Н. В. Шелгунов назвал эти очерки «сатирой на лакеев»):

«— Читали Вы «Слуг» Гончарова?..

— Да.

— Что же о них думаете?

— Да как-то незначительно для Гончарова.

— Вот я ему покажу настоящих слуг старого времени».

В это время Мих. Евгр. писал «Пошехонскую старину».

Сопоставление образов «рабов» с материалами семейного архива устанавливает ряд общих и частных соответствий их с реальными дворовыми людьми помещиков Салтыковых. Аннушка была крепостной одной из «тетенек-сестриц», а именно Марьи Васильевны Салтыковой. История Мавруши-новоторки восходит как к трагедии жены первого учителя Салтыкова Павла Соколова (см. выше, стр. 526), так и к судьбе, постигшей жену крепостного живописца Наума Филимонова, принадлежавшего другой тетеньке-сестрице. Она была вольноотпущенной, но, выйдя замуж за крепостного, должна была вновь закрепоститься. «Ванька-Каин» соответствует, по-видимому, упоминаемому в письмах Ольги Михайловны «Ваньке-цирульнику», обучавшемуся в Москве, а затем вытребованному в Спас-Угол (хотя об отдаче его в солдаты сведений не найдено). Однако Салтыков свободно тасует и перемещает сохранившиеся в его памяти воспоминания. Он подчиняет материал задачам художественной типологии, определяемым его общим пониманием бедствий и страданий людей крепостного ярма.

Тягло — учетная трудовая единица крепостного труда — барщины и оброка.

…перевести крестьян с оброка на изделье — то есть перевести на барщину.

Месячина — содержание помещиком дворовых людей продуктами питания, выдававшимися помесячно.

…когда вышел…указ, воспрещавший продавать крепостных людей иначе, как в составе целых семейств. — Указ 1833 г.

У Троицы — в Троице-Сергиевской лавре.

Прокураты — обманщики, плуты.

Же-ву-фелисит — поздравляю (фр. je vous félicite).

…в канарейках…состоит… — в любовницах.

XXI. Продолжение портретной галереи домочадцев. Конон

XXII. Бессчастная Матренка

XXIII. Сатир-скиталец

XXIV. Добро пожаловать

XXV. Смерть Федота

Впервые — ВЕ, 1888, № 12, с. 481–524. Написано в августе 1888 года. Сохранились черновые рукописи всех пяти глав (№ 262–266). Название гл. XXIII («Сатир-скиталец») было исправлено на «Сатир-богомол», а потом восстановлено в первоначальном виде. Гл. XXV ошибочно занумерована в рукописи как XXIV.