Медведь и соловей - страница 36

Может, через час Вася пришла в себя, посмотрела на отчасти высохшую одежду. Солнце прошло зенит и клонилось к закату, значит, уже был вечер. Анна будет возмущаться, и даже Дуня посмотрит на нее, сжав губы, когда Вася вернется. Ирина точно была у душной печи или колола пальцы иголкой. Вася виновато спустилась на нижнюю ветку… и застыла.

Отец Константин сидел на траве. Он мог быть красивым фермером, а не священником. Он сменил ризу на льняную рубаху и свободные штаны, усеянные кусочками стеблей ячменя, его неприкрытые волосы сияли на солнце. Он смотрел на озеро. Что он здесь делал? Васю скрывала листва, она зацепилась коленями за ветку, опустилась и быстро, как белка, схватила одежду. Неловко устроившись на ветке выше, пытаясь не упасть и не сломать руку, она надела рубашку и узкие штаны, украденные у Алеши, пальцами пригладила волосы. Она перебросила косу за спину, схватилась за ветку и спрыгнула на землю. Может, если слезть тихо…

А потом Вася увидела русалку. Она стояла в воде. Ее волосы плавали вокруг нее, отчасти скрывали ее голую грудь. Она слабо улыбнулась отцу Константину. Священник в трансе встал и шагнул к ней. Не думая, Вася бросилась к нему и схватила за руку. Но он оттолкнул ее, не заметив. Он был сильнее, чем выглядел.

Вася повернулась к русалке.

— Оставь его в покое!

— Он убьет нас всех, — ответила русалка мягким голосом, не сводя взгляда с добычи. — Это уже началось. Если он продолжит, пропадут стражи глубокого леса, грядет буря, и земля будет не защищена. Ты не видела? Страх, потом огонь, потом голод. Он вызвал страх в твоих людях. А потом был огонь, а теперь обжигает солнце. В холода вы будете голодать. Король зимы слаб, его брат близко. Он придет, если падет стража. Лучше хоть что — то, но не это, — ее голос дрожал от эмоций. — Лучше я заберу его сейчас.

Отец Константин сделал еще шаг. Вода окружила его сапоги. Он был на краю озера.

Вася покачала головой, прочищая ее.

— Нельзя.

— Почему? Его жизнь стоит жизней остальных? Если он будет жить, многие умрет.

Вася долго мешкала. Она невольно вспомнила, как священник молился у окоченевшего тела Тимофея, произнося слова, хоть голос уже ослабел. Она помнила, как он держал мать мальчика, когда она чуть не упала с рыданиями в снег. Девушка сжала зубы и покачала головой.

Русалка откинула голову и завизжала. А потом пропала, остались только солнце на воде, водоросли и тени деревьев. Вася потянула священника от края. Он посмотрел на нее, и его взгляд стал осознанным.

* * *

Ноги Константина замерзли, он ощущал себя странно. Холод был от того, что он стоял в воде на краю озера, но откуда укол одиночества? Он никогда не ощущал одиночество. Он увидел лицо. Он не успел назвать его, человек схватил его за руку и оттащил на сушу. Свет мелькнул на красном в черной косе, и он вдруг узнал человека.

— Василиса Петровна.

Она отпустила его руку и посмотрела на него.

— Батюшка.

Он ощущал мокрые ноги, помнил женщину в озере, ощущал зачатки страха.

— Что вы делаете? — осведомился он.

— Спасаю вас, — ответила она. — Озеро опасно для вас.

— Демоны…

Вася пожала плечами.

— Или стражница озера. Зовите ее, как хотите.

Он повернулся к воде, пока искал рукой крест.

Вася оторвала крестик от шнурка на его шее.

— Оставьте озеро и ее, — яростно сказала девушка, убирая крест в сторону. — Вы достаточно навредили. Вы не можете их не трогать?

— Я хочу спасти вас, Василиса Петровна, — сказал он. — Я спасу всех вас. Это темные силы, которые вы не понимаете.

К его и ее удивлению, она рассмеялась. Веселье сгладило углы ее лица. Он потрясенно и восхищенно смотрел на нее.

— Похоже, батюшка, это вы не понимаете, что вас нужно спасать. Работайте в поле и не трогайте озеро, — она отвернулась, не проверяя, следует ли он за ней. Она шла по мху и хвое бесшумно. Константин пошел за ней. Она сжимала двумя пальцами его деревянный крест.

— Василиса Петровна, — попробовал он снова, ненавидя свою неуклюжесть. Он всегда знал, что сказать. Но девушка посмотрела на него, и его уверенность показалась глупой. — Вы должны оставить варварские взгляды. Вы должны в страхе обратиться к Богу. Вы — дочь хорошего христианина. Ваша мать будет буйствовать, если мы не изгоним демонов из ее камина. Василиса Петровна, одумайтесь. Покайтесь.

— Я хожу в церковь, отец, — ответила она. — Анна Ивановна — не моя мать, ее безумие — не мое дело. Как и моя душа — не ваше дело. Мы неплохо справлялись до вашего появления, мы меньше молились и меньше плакали.

Она шла ловко. Он видел ограду деревни за деревьями.

— Оставьте меня, батюшка, — сказала она. — Молитесь за мертвых, успокаивайте больных и мою мачеху. Но не трогайте меня, или один из них придет за вами, и я не стану им мешать, — она не дожидалась ответа, сунула ему в руку крестик и пошла к деревне.

Он был теплым от ее ладони, и Константин с неохотой сжал крестик.

15

Они пришли лишь за лесной девой

Ослепительное солнце полудня стало медово — золотым, потом янтарным и ржавым. Слабый полумесяц был едва заметен над линией бледно — желтого неба. Жар дня пропал вместе со светом, и люди в поле дрожали от остывающего пота. Константин прижал косу к плечу. Кровавые волдыри появились на загрубевших ладонях. Он придерживал косу кончиками пальцев, избегал Петра Владимировича. Тоска сдавливала горло, гнев лишил его голоса. Это был демон. Воображение. Он не прогнал ее, его тянуло к ней.

Он хотел вернуться в Москву или Киев, а то и уехать подальше. Чтобы есть горячий хлеб, а не голодать полгода, чтобы в поле работали фермеры, а он говорил перед тысячами и не лежал в раздумьях.