Медведь и соловей - страница 79
Но тут гневный рев раздался с другого конца поляны.
Вася оглянулась и увидела своего отца с мечом в руке.
* * *
Медведь был в три раза больше обычного. У него был только один глаз, лицо покрывали шрамы. Здоровый глаз сиял цвета тени на снегу. Он не был сонным, как обычный медведь, он был голоден, хотел кровопролития.
Перед Медведем была Вася, заметная, крохотная и на темном коне. Но Алеша, его сын, лежал почти у лап зверя, и большая пасть опускалась…
Петр взревел от любви и гнева. Зверь вскинул голову.
— Сколько гостей, — сказал он. — Тысяча лет тишины, а теперь мир сошелся на мне. Я не против. По одному. Сначала мальчик.
Но тут обнаженная женщина с зеленой кожей, на ее длинных волосах блестела вода, закричала и прыгнула на спину Медведя, впилась в него руками и зубам. А потом дочь Петра издала вопль, и большой конь бросился, ударил зверя передними копытами. С ними атаковали разные существа, высокие и худые, маленькие и бородатые, мужчины и женщины. Они бросались на Медведя, крича высокими голосами. Зверь отступал.
Вася чуть не свалилась со спины коня, схватила Алешу и оттащила в сторону. Петр услышал ее всхлипы.
— Лешка — плакала она. — Лешка.
Жеребец ударил копытами и снова отпрянул, защищая юношу и девушку на земле. Алеша ошеломленно моргал.
— Вставай, Лешка, — молила Вася. — Прошу, прошу.
Медведь встряхнулся, почти все странные существа отлетели. Он ударил лапой, и жеребец с трудом избежал удара. Обнаженная женщина упала на снег, вода летела с ее волос. Вася бросилась на брата, почти потерявшего сознание. Чудовищные зубы тянулись к ее открытой спине.
Петр не помнил, как побежал. Но вдруг он оказался, задыхаясь, между детьми и чудищем. Он был спокоен, лишь колотилось сердце, и он поднял широкий меч двумя руками. Вася смотрела на него как на приведение. Он видел, как ее губы двигаются. Отец.
Медведь застыл.
— Уйди, — прорычал он и протянул когтистую лапу. Петр направил меч и не двигался.
— Моя жизнь — ничто, — сказал Петр. — Я не боюсь.
Медведь раскрыл пасть и взревел. Вася вздрогнула. Петр все еще не шевелился.
— Отойди, — сказал Медведь. — Я получу детей старой ведьмы.
Петр шагнул вперед.
— Я не знаю ведьм. Это мои дети.
Медведь щелкнул зубами в дюйме от его лица, но Петр не уходил.
— Убирайся, — сказал Петр. — Ты ничто, ты лишь сказка. Оставь мои земли в покое.
Медведь фыркнул.
— Эти леса теперь мои, — но взгляд его был настороженным.
— Какая цена? — сказал Петр. — Я слышал старые сказки, всегда есть цена.
— Как пожелаешь. Отдай мне свою дочь, и будет мир.
Петр взглянул на Васю. Их взгляды пересеклись, он увидел, как она сглотнула.
— Это последний ребенок моей Марины, — сказал он. — Это моя дочь. Человек не отдаст жизнь другого. Тем более, собственного ребенка.
Миг идеальной тишины.
— Я предлагаю свою, — сказал Петр и бросил меч.
— Нет! — завизжала Вася. — Отец, нет! Нет!
Медведь прищурил здоровый глаз, мешкая.
Петр вдруг бросился на его грудь с пустыми руками. Медведь отреагировал на инстинкте, отбил человека в сторону. Раздался жуткий треск. Петр отлетел, как соломенная кукла, и рухнул лицом в снег.
* * *
Медведь завыл и прыгнул к нему. Но Вася была на ногах, забыла о страхе. Она кричала в бессловесной ярости. И Медведь обернулся.
Вася забралась на спину Соловья. Они бросились к Медведю. Девушка рыдала, забыла, что у нее нет оружия. Камень на ее груди похолодел и бился как второе сердце.
Медведь широко оскалился, вывалив язык между большими зубами, как пес.
— О, да, — сказал он. — Иди сюда, маленькая ведьма, сюда. Ты не так сильна, никогда сильной и не будешь. Иди ко мне и присоединись к своему бедному папочке.
Но он уменьшался, пока говорил. Медведь стал человеком, маленьким, кривым, и смотрел он на них слезящимся серым глазом.
Белая фигура появилась рядом с Соловьем, белая ладонь коснулась шеи жеребца. Конь вскинул голову и замедлился.
— Нет! — кричала Вася. — Нет, Соловей, беги дальше.
Но одноглазый сжался на снегу, и она ощутила ладони Морозко на своих руках.
— Хватит, Вася, — сказал он. — Видишь? Он скован. Все кончено.
Она посмотрела на человечка, ошеломленно моргая.
— Как?
— Такова сила людей, — Морозко звучал удивительно довольно. — Мы, живущие вечно, не знаем смелости, не любим достаточно, чтобы отдать жизни. А твой отец смог. Его жертва сковала Медведя. Петр Владимирович умрет, как и пожелал. Все кончено.
— Нет, — Вася отдернула руку. — Нет…
Она слезла с Соловья. Медведь отползал, ворча, но она уже забыла о нем. Она подбежала к отцу. Алеша успел раньше нее. Он отодвинул разорванный плащ отца. Удар сломал Петру ребра с одной стороны, кровь булькала на его губах. Вася прижала ладони к ране. Тепло ударило по ее рукам. Ее слезы падали на глаза отца. Серая кожа Петра чуть порозовела, он открыл глаза. Он посмотрел на Васю, и глаза просияли.
— Марина, — прохрипел он. — Марина.
Дыхание вылетело из него, он не вдохнул снова.
— Нет, — прошептала Вася. — Нет, — она впилась ногтями в обмякшую плоть отца. Его грудь вдруг поднялась, словно раздули меха, но глаза смотрели в пустоту. Вася ощущала кровь, она прокусила губу, и она боролась со смертью, словно это был ее час, словно…
Холодная ладонь с длинными пальцами поймала ее руки, лишив тепла. Вася попыталась вырваться, но не смогла. Ледяной голос Морозко прозвучал у ее щеки.
— Оставь, Вася. Он выбрал это, ты не можешь это изменить.
