Медведь и соловей - страница 81

— Смерть, — сказала она. — Он спас меня в лесу. Или не спас, и я призрак. Сегодня я ощущаю себя привидением.

— Ты безумна, — сказал Константин. — Незнакомец, кто ты?

Он не ответил.

— Живая или мертвая, но я пришла сказать тебе покинуть это место, — сказала Вася. — Вернись в Москву, Владимир, Царьград или катись в ад, но уйди до того, как расцветут подснежники.

— Мое задние…

— Выполнено, — Вася шагнула вперед. Мужчина в плаще за ней, казалось, вырос. Его голова была черепом, голубые огни пылали в глазах. — Вы уйдете, Константин Никонович. Или умрете. И ваша смерть не будет простой.

— Нет — но он прижался к стене комнаты. Его зубы лязгнули.

— Да, — сказала Вася. Она наступала, пока не оказалась на расстоянии прикосновения. Он видел изгиб щеки, упрямый взгляд. — Или мы устроим вам безумие, какое было у моей мачехи перед концом.

— Демоны, — Константин тяжело дышал. Холодный пот выступил на его лбу.

— Да, — сказала Вася и улыбнулась, дитя дьявола. Темная фигура рядом с ней улыбнулась медленной улыбкой черепа.

И они пропали так же тихо, как и пришли.

Константин рухнул на колени в тени у стены. Он протянул руки.

— Вернись, — молил священник. Он замолк, слушая. Его руки дрожали. — Вернись. Ты меня поднял, но она отказалась. Вернись.

Он думал, что тени дрогнули. Но слышал только тишину.

* * *

— Думаю, он это сделает, — сказал Вася.

— Скорее всего, — сказал Морозко и рассмеялся. — Я никогда не делал этого по велению другого.

— Полагаю, ты все время пугаешь людей сам, — сказала Вася.

— Я? — сказал Морозко. — Я лишь сказка, Вася.

Теперь уже рассмеялась она. А потом смех застрял в горле.

— Спасибо, — сказала она.

Морозко склонил голову. А потом ночь будто укутала его собой, и осталась лишь темнота там, где он был.

* * *

Все в доме спали, только Ирина и Алеша сидели на кухне. Вася пробралась тенью. Ирина плакала, Алеша держал ее. Без слов Вася села рядом с ними и обвила обоих руками.

Они какое — то время молчали.

— Я не могу остаться, — тихо сказала Вася.

Алеша посмотрел на нее, печальный и уставший от боя.

— Все еще думаешь о монастыре? — сказал он. — Не нужно. Анна Ивановна мертва, как и отец. Я получил землю в наследство. Я о тебе позабочусь.

— Ты должен показать себя людям, — сказала Вася. — Они не будут тебе рады, зная, что ты скрываешь безумную сестру. Ты знаешь, сколько людей винит меня во всем этом. Я ведьма. Священник не говорил?

— Не думай об этом, — сказал Алеша. — Тебе некуда идти.

— Разве? — сказала Вася. Огонь озарял ее лицо, стирая следы горя. — Соловей отвезет меня хоть на край земли, если я попрошу. Я отправлюсь в мир, Алеша. Я не буду невестой человека или Бога. Я поеду в Киев, Сарай и Царьград. Я посмотрю, как солнце озаряет море.

Алеша уставился на сестру.

— Ты безумна, Вася.

Она рассмеялась, но со слезами на глазах.

— Точно, — сказала она. — Но у меня будет свобода, Алеша. Сомневаешься во мне? Я принесла подснежники мачехе, а должна была умереть в лесу. Отец умер, никто не помешает. Скажи честно, что ждет меня тут, кроме стен и клеток? Я буду свободна, я не буду никому мешать.

Ирина прижалась к сестре.

— Не уходи, Вася, не уходи. Я буду хорошей, обещаю.

— Посмотри на меня, Иринка, — сказала Вася. — Ты хорошая. Ты лучшая девочка из всех, кого я знаю. Намного лучше меня. Но, сестренка, ты не считаешь меня ведьмой. Остальные считают.

— Это правда, — сказал Алеша. Он видел мрачные взгляды жителей на похоронах, слышал, о чем они шептались там.

Вася промолчала.

— Это не правильно, — сказал брат, но печалился, а не злился. — Ты не можешь успокоиться? Люди забудут обо всем со временем, и то, что ты зовешь клеткой, ждет многих женщин.

— Но не меня, — сказала Вася. — Я люблю тебя, Лешка. Люблю вас обоих. Но не могу.

Ирина заплакала и прижалась к ней сильнее.

— Не плачь, Иринка, — добавил Алеша. Он посмотрел на сестру, прищурив глаза. — Она вернется. Да, Вася?

Она кивнула.

— Однажды. Клянусь.

— Ты не замерзнешь и не проголодаешься в пути, Вася?

Вася подумала о доме в лесу, там ее ждали сокровища. Не приданое, а камни для торговли, плащ от мороза, сапоги… все, что нужно для пути.

— Нет, — сказала она. — Вряд ли.

Алеша с неохотой кивнул. Решимость сияла огнем на лице его сестры.

— Не забывай нас, Вася. Вот, — он сорвал деревянный предмет с кожаного шнурка на шее. Он вручил его ей. То был маленькая вырезанная птичка с расправленными крыльями. — Отец сделал это для матери, — сказал Алеша. — Носи ее, сестренка, и помни.

Вася поцеловала их. Ее ладонь сжала деревянную вещицу.

— Клянусь, — сказала она снова.

— Иди, — сказал Алеша. — Пока я не связал тебя, чтобы не пустить, — но и его глаза были мокрыми.

Вася прошла к двери. На пороге она услышала голос брата:

— Ступай с Богом, сестренка.

Дверь закрылась за ней, но все равно было слышно, как плачет Ирина.

* * *

Соловей ждал ее за забором.

— Идем, — сказала Вася. — Ты донесешь меня до края земли, если туда заведет дорога? — она плакала, пока говорила, но конь носом собирал ее слезы.

Его ноздри раздулись, ловя вечерний ветер.

«Куда угодно, Вася. Мир огромен, дорога поведет нас куда угодно».

Она забралась на спину коня, и он побежал, быстрый и тихий, как ночная птица.

Вскоре Вася увидела еловую рощу, огонь мерцал среди деревьев, окрашивая снег в золото.

Дверь открылась.

— Заходи, Вася, — сказал Морозко. — Холодно.