Люди без города - страница 86
Здесь нет дня и ночи, и нечем отмерять время. Поэтому женщина просто идет. Она не останавливается и не отдыхает. Когда ее организм начинает мучить жажда — достает из сумки пластиковую бутылку с водой и пьет, когда ему требуется пища — жует на ходу какую-то сухомятку, когда потребности выделительной системы начинают отвлекать — присаживается прямо на обочине, держа в руках оружие. Потом вода и еда кончаются, и она идет так. Иногда за границами туманного пузыря видно движение и кто-то с жадным интересом впивается взглядом в ее лицо, тогда она вскидывает винтовку, неудобно прикладываясь к визиру прицела массивным гоглами, и смотрящие разочарованно отводят взгляд. Нападать никто не пытается, и она доходит туда, куда шла, не потратив больше ни одного патрона.
Рыжая женщина с исхудавшим усталым лицом стоит, пошатываясь, посредине улицы. Вокруг постепенно собираются люди.
— Кто вы? — спрашивают ее тревожно. Здесь почти все друг друга знают, и новый человек удивляет.
— Что с вами? Что-то случилось? Вам нужна помощь? — собравшиеся искренне волнуются. — Опустите оружие, вам никто не угрожает!
Женщина убирает в сумку «Кедр», который держала наготове так долго, что рука затекла, и рукоятку трудно отпустить.
— Мне нужны Ушедшие! — тихо, но отчетливо говорит она, и вокруг замолкают. — Отведите меня к ним!
— Приведите кого-нибудь из Совета, срочно! — говорит кто-то озабоченно. — Палыча позовите, что ли…
— Я сбегаю! — откликается чей-то юный голос, и слышен удаляющийся резвый топоток.
Женщину осторожно, под локоть, отводят на открытую веранду ресторана и усаживают за столик. Она кладет на стол винтовку и опускает сумку на пол, лицо ее усталое, но спокойное.
Кто-то приносит стакан воды, она механически его выпивает.
— Воды, еще воды! — волнуются люди. — Дайте поесть ей что-нибудь, смотрите, как отощала!
Перед ней ставят тарелку куриного супа, она равнодушно, но быстро его ест, выпивает еще стакан воды и застывает в неподвижности.
Расталкивая собравшихся, к столику пробирается широкий в плечах до квадратности мужчина с единственным глазом — второй закрыт черной повязкой. Волосы его просвечивают сединой, черты лица резкие и властные, но возраст определить невозможно.
— Что случилось? Кто эта женщина? Откуда она взялась? — спрашивает он требовательно. — И что тут за субботник организовался? Заняться вам нечем, товарищи? Ты, пацан, — он обращается к приведшему его подростку, — сгоняй еще в больничку, будь другом. Скажи, что Палыч просил Елизавету Львовну сюда подойти. Да пусть аптечку захватит!
— Вот, появилась прямо посередине улицы! — быстро докладывает ему кто-то. — Стоит, глазами лупает, Ушедших каких-то требует! А у самой автоматик какой-то мелкий в руке и лицо такое странное…
Люди, убедившись, что ситуация под контролем, начинают расходиться, а одноглазый присаживается за столик, небрежно убрав с него винтовку. Он прислоняет оружие к стене, женщина никак не реагирует.
— Кто ты? — спрашивает он. — Откуда? Кто тебе сказал про Ушедших?
— Отведите меня к Ушедшим, — говорит женщина. — Вы знаете их. Я вижу, на вас есть их след.
— След, значит? — озадаченно хмыкает одноглазый. — Ну-ну… А все же — кто же вы такая, гражданочка?
— Я никто. Отведите меня к ним, там мое место.
— Тут я решаю, где чье место, — отвечает мужчина. — И хотелось бы определиться с вашим…
Через улицу к ним спешит пухлая невысокая женщина в белом халате. Ее возраст расплывчат — можно дать и двадцать пять и пятьдесят. Черные волосы увязаны в плотный пучок, в руке потертый белый чемоданчик с красным крестом, лицо доброе и немного озадаченное.
— Ну вот, — шутливо сокрушается она. — В кои-то веки мужчина пригласил меня в ресторан, а тут другая… Где романтика, Палыч?
— В другой раз, Лиза, — качает головой одноглазый.
— Что с вами, милочка? — профессиональным тоном спрашивает она у рыжей.
Та не отвечает, но женщину в халате это не смущает — она хватает запястье, и, беззвучно шевеля губами, считает пульс, поглядывая на большие наручные часы. Затем достает из кармана фонарик, светит рыжей в глаз, приподнимая пальцем веко, просит открыть рот. Та механически повинуется и названная Лизой светит фонариком ей на язык.
— На первый взгляд с ней все нормально, — отвечает на незаданный вопрос женщина в халате. — Немного истощена, сильно утомлена, слегка обезвожена. Продолжительный отдых, хорошее питание и горячий душ приведут эту красавицу в норму.
— Она требует подать ей Ушедших, — сообщает ей одноглазый.
— Вот так, прям, требует? — удивляется женщина.
— Отведите меня к Ушедшим, — повторяет рыжая. — Там мое место.
— Действительно, требует, — медик выглядит озадаченной.
— Милочка, — говорит она с досадой, — может вас устроит кто-нибудь попроще? Господа Кришну вам не позвать? Или призрак коммунизма?
— Отведите меня к Ушедшим.
— И что с ней делать? — спрашивает одноглазый.
— Может, отвести?
— Рожу я их тебе? — злится мужчина. — Они уж черте сколько не откликались, сама знаешь.
— Так, может, ей отзовутся? — спрашивает Лиза задумчиво. — Что-то в ней есть, знаешь ли, этакое, сродни…
— Но-но! — грозит ей пальцем одноглазый. — Не надо мне тут этой вашей мистики! Марксизма-солипсизма этого вашего!
— Я не настаиваю, — соглашается с ним женщина. — Но что мы теряем?
