Лоцман кембрийского моря - страница 135
Он лежал с закрытыми глазами и очень похож был на себя, как всегда.
Он тяжело дышал, с хрипом.
Лидия подползла к нему счастливая и испуганная. Он был жив и целехонек. Он спал. Он просто спал и даже не сразу проснулся под взглядом Лидии. Поднялся и пошатнулся. Виновато взглянул на Лидию и со стыдом опустил глаза.
— Выкинь все битумы. Оставь только бутылку с газом, — сказала Лидия и удивилась голосу — как будто чужому, но своему.
Женя не вытряхнул битумы, а приторочил заплечные мешки со своим грузом на оленей. Он с сожалением оглянулся на отмель, словно оставлял там нечто неразгаданное, важное.
— Уйдем отсюда, — сказала Лидия.
Она удобно положила руку на плечо ему, высокая — на голову выше его, и совершенно успокоенная, и бесконечно уставшая, беззаботная, доверившая ему свою жизнь. Они пошли, ступая в теплую воду и дымящуюся золу, под которой еще роились красные личинки саламандр.
Он повел бесстрашную и беспомощную девушку в глубину горящего леса, очень серьезный и даже важный от сознания своей задачи. Он шел опять на север и видел это, но дорогу он знал, не задумываясь о направлении, чуткий и нацеленный, уверенный в том, что туда и следует идти, куда он идет, чтобы привести Лидию и себя к цели.
На другой день после полудня они подошли к Полной, где расстались с Зыряновым. Пошли вниз по реке и еще через сутки увидели палатку возле притока Маягас-Тах. Олени не отставали от них ни на шаг. Они шли за женщиной, вытягивая головы. Невыветрелый дым стоял в тайге, тревожил их и угнетал.
Василий выбежал обрадованный, готовый обнять — с протянутыми руками.
— Ну, что на Нымаан-Тогойо? — быстро спросила Лидия с озорством, хотя чуть живая.
Он остановился на расстоянии руки от нее и опустил руки. Деловым, обыкновенным тоном сказал:
— На Нымаан-Тогойо то же, что на Полной. А на Эргежее?
— На Эргежее то же, что на Нымаан-Тогойо!.. А я нашла газовый источник.
— Горючий газ?
— Не знаю.
— А ну его к черту! — сказал он с внезапным озлоблением.
— За что ты ругаешь его? — весело спросила Лидия и, очень довольная, попросила Женю вынуть бутылку с газом.
Но Женя виновато взглянул и не пошел за бутылкой — он отчитывался перед отцом. Лидия вошла в палатку и переоделась.
Женя горячо заспорил с отцом. Старик молчал и, очевидно, недоволен был сыном. Лидия вышла из палатки. Женя пошел за бутылкой.
— Алексей Никифорович, ваш сын молодец. Без него я бы пропала.
— Плохой сын, — сказал старик. — Слабый.
— Что вы! Он вынес меня с берега, я была почти без памяти.
Старик вопросительно взглянул на вернувшегося Женю. Женя покраснел и с великим усилием сказал:
— Зачем, Лидия Максимовна, говорить неправду?
— Как неправду!..
— Потому что… было не так.
— А как было?
— Я думаю, что вы меня вынесли, — тихо сказал Женя.
— Зачем ты выдумал это, Женя?
— О чем спорить, когда все ясно: вы несли друг друга… Ого, какой тяжелый газ! — говорил Василий, принимая бутылку.
Он взвесил ее на руке, рассмеялся и камнем сбил сургуч.
— Что выделаете?! — закричала Лидия.
Зырянов выбил пробку и вылил полную бутылку воды.
— Как же это случилось, Женя? — в отчаянии спросила Лидия.
Она готова была немедленно идти обратно на Эргежей. Этому строго воспротивился Алексей Никифорович.
— Опасно, — сказал он, — все угорели. Очень сильно угорели. Как пьяные.
— Ну, что ты скажешь в свое оправдание? — смеясь, потребовал Василий у Жени.
Опечаленный Женя не ответил и оборотился к Лидии. Он думал не о бутылке с водой вместо газа — о другой своей вине.
— Как я попал в лес? Я не носил вас и не сам ушел с берега.
— Ты угорел, — повторила она слова Петрова.
— Вы сами знаете, мы не встретили ни одного человека, — сказал Женя. — И не видели следов.
— Алексей Никифорович, что ты думаешь об этом? — спросил Василий.
— След есть. Люди тоже были, — сказал старик, указывая на беловатое пятно, кругло намазанное известняком на куртке сына, под самым воротом.
Женя снял куртку и радостно закричал:
— Круглая тамга! Ваня там был, он пришел! Лидия Максимовна, он вынес с берега нас обоих!.. И там были еще люди — враги, они помешали Ване остаться с нами. С одним врагом Ваня справился бы сразу.
— Нет, нет, — быстро сказала Лидия, — может быть, два друга… Я думала, что у меня был бред. Я сейчас расскажу все, что я видела…
— Савватей, — сказал Василий со злобой, выслушав Лидин рассказ. — Кто-то помешал ему убить тебя камнем возле источника и потом еще раз в лесу. Первый раз вы его не узнали. Вы были в таком состоянии, что могли не верить себе, все принять за бред.
— Савватей не мог бы убить меня!
Рано утром они снялись и пошли вниз, желая достичь урочища Повешенного Зайца в половине дня, чтобы еще сегодня повторить замеры на складке и сделать описание. Но они прошли едва полкилометра и остановились. На берегу лежал ничком, раскинув руки, головою вниз и лицом у самой воды Савватей. Савва полз к воде, и вода была уже близко, в нескольких сантиметрах от его рта.
Василий постоял над телом в раздумье. Собака Алексея Никифоровича Тайга тоже смотрела, обеспокоенная. Когда Женя и Василий подняли тело, Тайга одобрительно замахала хвостом.
Тело мягко повисло у них на руках.
— Тайга права, — сказал Алексей Никифорович, — живой.
Он быстро ощупал Савву и нашел на голове опухоль от сильного удара. Они отнесли и положили Савватея на траве. Лидия влила в безжизненный рот ложечку спирта. Приятно воскрешенный, Савватей Иванович причмокнул и облизнулся, затем произнес довольно отчетливо:
