Моменты счастья - страница 63

486

Осень 1949 года. После войны у нас снимает комнату молодой музыкант, скрипач. Пока он служил на войне, его двоюродная сестра продала фамильный дом, оставила ему от родителей только пианино. Я живу с мамой, папа погиб в 1945 году, его на посту подстрелил польский снайпер. Мы часто перечитываем его нежные письма из окопов. «Обязательно поцелуй мою любимую Зиночку…» Скрипач был худой, я его подкармливала. Закрутилась любовь. И в этот (точно не помню) день он пришел к маме делать предложение. Это счастье! Пахнет пирогами, мама вскидывает руки и что-то возражает, говорит, что скрипач – это ненадежное занятие, спрашивает, чем мы будем жить. А я уверена – уж вместе мы не пропадем, в голове моей мысли, что войны больше нет, в доме есть еда и любовь и я теперь уж точно буду счастлива! Впереди моя жизнь! Мы прожили душа в душу больше пятидесяти лет, где только не были – и на Кубе жили, и в Монголию на гастроли ездили, чего только не было. Но тот день почему-то запомнился – такое было счастье!

487

Недавно мне было крайне грустно и скучно в Москве, а тут еще и в отпуск по воле не самых удачных обстоятельств пришлось ехать одной. И я оказалась таким образом одна в Гонконге.

И вот, промокнув под ливнем так, что меня нужно было отправить разве что в сушилку, обнаружив, что телефон мой напрочь сел, а распечатка с сайта бронирований с адресом отеля превратилась в холщовой сумке в кашу, я села в бар буквально в районе бывшего неуправляемого города-крепости Коулунг, где раньше процветали торговля наркотиками и проституция. Я заказала бокал вина, и тут на меня обратили внимание пара интеллигентного вида иностранцев. Что, честно говоря, меня еще больше расстроило, ибо стереотип о том, что в баре внимание обращают именно на самую на вид легкодоступную особу, пока по-прежнему жив. Однако один оказался интеллигентным и энергичным испанцем, вернее, каталонцем, а другой, его коллега, – интеллигентным и романтичным французом. И они так завораживающе болтали о своей родине, то есть каждый – о своей, каталонец с пылом и жаром доказывал, что Каталония – особое место, которое должно быть отдельным государством. Ему невозможно было не верить, равно как и невозможно было продолжать помнить свое прежнее мнение по этому поводу. И в этот момент, не зная, где я, как я и с кем я, я поняла, что абсолютно и безвозмездно (если это слово сюда подойдет) счастлива.

Второй раз ко мне пришло это чувство на протяжении этого же отпуска на острове Сентоза неподалеку от Сингапура. Я добралась до того самого очень туристического места, чья популярность в большей степени оправдана маркетингом – самой крайней южной точки материковой Азии. Это оказался маленький островок, соединенный с основной землей восхитительной красоты деревянным подвесным мостом. На островке была одна небольшая деревянная башня, и я, конечно, отправилась на самый ее верх. И тут начался устрашающий неимоверно сильный ливень, гром, гроза, град и все, что только можно себе представить. Такая погода, конечно, свойственна этим местам, но вот незадача – совсем недавно во всех новостях говорили о штормах и почти торнадо в Азии, самое время было об этом вспомнить. И я опять сидела, вымокшая насквозь и слушающая буйство стихии, в окружении совершено незнакомых мне людей, по преимуществу чернокожих или с узкими глазами, оказавшихся запертыми стихией в этом самом южном азиатском месте на час-другой. Не все из них понимали английский язык, но мне было безумно комфортно, интересно и уютно. И в этом момент меня снова охватило чувство необъяснимого и неограниченного счастья, на краю земли среди незнакомых людей.

488

Лето. Мне двенадцать. Мы путешествуем по Золотому кольцу в поисках нашего прекрасного будущего летнего дома. Машины еще не скоро будут оборудованы кондиционерами, поэтому выезжаем из Москвы до восхода солнца. Едем часа три или четыре. Я успеваю выспаться. Наконец-то доезжаем до какого-то маленького городка с невысокими кирпичными домами. Нам нужно где-то перекусить. Мы останавливаемся на обочине. Выходим. Я вижу яблоневый сад. Я и раньше видела сады, но маленькие, деревенские.

Этот сад для всех. Я очень хочу яблоко, но знаю, что рвать яблоки нельзя. Родители уже успели рассказать мне, что бывает, если сорвать яблоко в незнакомом саду. Раздумываю: а может быть все-таки можно? Ко мне навстречу идет высокая немолодая женщина в черном, совсем нелетнем платье с корзиной. В корзине яблоки. Красивые. Она молчит, улыбается. Смотрит на меня. Потом выбирает из корзины самые большие и красивые яблоки. Обтирает их и отдает мне. Она странная, но добрая. Говорю ей спасибо, она молча гладит меня по голове и, улыбаясь, уходит. А я остаюсь. Мне спокойно и хорошо.

489

Ноябрь 2011 года, вернее, его заключительная часть, когда мы с Любимой и нашим годовалым Артемом решили съездить на дачу, чтобы забрать вещи, которые на даче уже не нужны, но в городе оказались бы полезны. Решили это сделать быстро, к тому же машина – это был один из способов стимуляции дневного сна у нашего сына, благо стрекот дизеля навевал на него самые сонные чувства. Решение пойти искупаться «в последний раз в этом году» пришло спонтанно, сказано – сделано! Мы выдвинулись втроем из последних осколков цивилизации и человечества, через дыру в заборе на старую лесную тропинку, к тому самому далекому лесному озеру, до которого и в жаркое лето мало кто добирался, обеспечивая этим отличное дикое времяпрепровождение на берегу очень чистого водоема в окружение леса.