Судьба-злодейка - страница 28
Роман молча кивнул. Марине действительно терять было нечего, а вот приобрести она могла многое. Его это история увлекала всё больше.
– В общем, мы за день успели сделать две песни: одну я пела соло, другую – в дуэте с Мишелем. Конечно, они со мной намучились… Сами между собой перекидываются какими-то терминами музыкальными, а я же ничего не понимаю! Специально для меня расшифровывали. Но худо-бедно отрепетировали обе песни. И в тот же вечер состоялся мой дебют. Кстати, я имела успех! Когда я отработала обе песни, ушла в уголок. Думала, что больше сегодня петь не буду. И так переволновалась! Шутка ли – петь, да еще и перед таким количеством людей! Там фирма какая-то праздновала свою годовщину. Люди такие солидные, в костюмах. Дамы в золоте с ног до головы. И тут – я, здрасьте! В общем, села я в уголке, переживаю момент, смотрю на Мишеля и остальных музыкантов. А потом публика снова стала требовать меня на сцену. А у меня же репертуара нет практически! Снова я исполнила те две песни, что уже исполняла. Больше же мы ничего не подготовили, не успели! А народ кричит мне «бис»! Что делать? Мы отошли в сторонку с Мишелем посовещаться. Он спросил, могу ли я петь а капелла. Я опять глаза выкатила. Он объяснил, что это просто голосом, без музыкального сопровождения. Ну, это – сколько угодно! Когда у бабушки еще силы были, мы с ней по вечерам именно так и пели: без музыки, зато на два голоса. Она меня научила. Мишель обрадовался, сказал: пой, что хочешь, пока народ слушать желает. А народ уже деньги понес Мишелю. Понимают, что программа заказанная выполнена, дальше песни будут сверх нормы. Мишка мне подмигивает и кивает: давай, дескать, на сцену, раз публика просит! Я стала петь а капелла. И «Тонкую рябину», и «Вдоль по улице метелица метет», и «Шумел камыш» – как же без него… А в конце мне даже «Катюшу» заказали, представляешь? И подпевали всем залом! В общем, успех мы имели грандиозный!
Роман слушал с обладевшим видом. Да не врёт ли она?… Чтобы с базарной площади – и в певицы, любимицы публики? Заливает, точно! И он решил ее немножко осадить:
– А как же любимая школа? Если ты весь вечер песни пела, кто же полы мыл?
– А воскресенье было. У нас и выторг на базарчике по воскресеньям самый большой, и корпоратив люди гуляли в выходной. Кто ж среди недели гулянки большие устраивает? Разве что по мелочам… Так что в школу мне всё равно не надо было. Ой, а денег сколько давали! Я сроду столько не видела… Когда мы уже в подвальчик вернулись, чтобы реквизит оставить, Мишка посчитал деньги и распределил, кому сколько. И мне тоже денег дал. Так много! Почти половину моей школьной зарплаты! Я удивилась: почему так много? А он сказал, что они почти каждый вечер столько зарабатывают. Когда ангажемент есть. Я и это слово выучила! – прыснула она в кулачок. – В общем, домой я не шла, а на крыльях летела! Столько денег заработала! И за что? За то, что просто песни пела. Мишель сказал мне в понедельник снова прийти «на базу», чтобы дальше репетировать. Я пришла, конечно! Как не прийти? Мы за день еще две песни новые выучили. И так постепенно мой репертуар пополнялся. Я перестала сначала ходить на базарчик, потому что там я копейки зарабатывала, а время теперь стало дорого. Для меня. Но школу не бросала, продолжала мыть. Но потом пришлось и это оставить. Потому что у нас же выступления были по вечерам, и мне – хоть разорвись! В основном работа была по выходным, но иногда и в будние дни приглашали. Но поскольку мне каждое выступление приносило половину школьной зарплаты, я сообразила, что хватит уже цепляться за швабры-тряпки. Оставила школу и стала работать только с Мишелем.
– Как же наша директриса тебя отпустила? – подколол Роман. – Небось, слезами горючими обливалась, увольняя?
– Ну чего ты смеешься? – расстроилась Марина. – Мог бы, наоборот, порадоваться за меня…
Ромке опять, как в школе, стало стыдно. В самом деле, чего он издевается? Что плохого ему сделала Марина? Опять – ничего, и опять он ее обидел. Вот зачем, спрашивается?…
Он примирительным жестом положил свою руку на ее ладонь:
– Маринка, прости! Само вырвалось, по глупости… Не обижайся, а?
– Ну ладно. А директриса… Да с чего бы ей расстраиваться? Мне кажется, наоборот, она вздохнула облегченно. Я же свою трудовую книжку завести так и не успела, по маминой работала. А это – лишний повод для беспокойства. Вдруг проверка… Зачем ей неприятности? А показать комиссии мою мать – невозможно. Она к тому времени вообще человеческий облик потеряла. Так что я уволилась буквально в один день. То есть уволилась как бы мать, конечно. Я теперь не боялась, что мы с ней умрем с голоду. Мишель платил мне исправно, так что я не стала заморачиваться с поиском новой работы. Сосредоточилась на репетициях. Репертуар нарабатывала. Меня уже стали брать не только на корпоративы, но и в ресторан. Каждый вечер. Поскольку голос у меня низкий, да и субтон с речитативом я вполне освоила, Мишель придумал интересную штуку. Я садилась на высокий барный табурет, а позади меня был гитарист. И вот я напевала-наговаривала англоязычные баллады. Получалось прямо как в американском кино. Люди на такое пение очень хорошо реагировали. Денежки несли. Да ладно, хватит обо мне. Ты-то как? Чем занимаешься? Тоша говорил, что у тебя вроде фирма архитектурная. Что строишь?
Роман откинулся на подушки, задумался.
– Даже не знаю, как ответить… Фирма-то архитектурная, но фактически мы ничего не строим.
Марина удивилась:
– Как это?… Что же вы делаете?
– Реконструируем.
– Это как? Ремонтами занимаетесь, что ли?
