Мое имя Офелия - страница 42
Когда Гамлет подошел ко мне, Горацио ушел, сказав мне:
– Клянусь, Офелия, я остаюсь вашим преданным слугой. – Его добрый взгляд ненадолго утешил меня.
Теперь Гамлет опустился рядом со мной на колени, подобный туго взведенной пружине. Его глаза ярко блестели, отражая пламя факелов, щеки раскраснелись. Принц схватил меня за руки, и от этого по моему телу пробежала искра, и тоска по нему наполнила меня слабостью. Но я твердо решила оставаться равнодушной, пока не узнаю о его чувствах ко мне. Больше всего мне хотелось, чтобы Гамлет попросил прощения за свою жестокость.
– Леди, можно мне прилечь к вам на колени? – Он приподнял брови, чтобы придать особое значение своему вопросу.
Эта нахальная просьба была плохим приветствием.
– Нет, милорд, здесь неподходящее для этого место, – резко ответила я.
– Я просто хотел спросить, можно положить голову вам на колени? – поправился принц, притворяясь мальчишески наивным. Неужели Гамлет хочет продолжать нашу игру? Как мне понять его переменчивые мысли?
– Да, милорд, – ответила я, потому что эта просьба соответствовала его роли молящего о милости влюбленного. Я позволила Гамлету прислониться ко мне, уверенная, что за этим последует просьба о прощении. Но вместо нее принц отпустил непристойную шуточку насчет того, как это прекрасно – лежать меж ног девицы. Его взгляд устремился на то место, о котором он говорил, и я столкнула его голову с коленей и отвернулась.
– Я верна и честна. И я уже не девица, а ваша почтенная жена, – сказала я.
Мои возмущенные слова не получили ответа. Их заглушили аплодисменты, которыми зрители приветствовали актеров, появившихся из-за занавеса. Вот-вот должна была начаться пьеса Гамлета. Факелы погасили, кроме тех, которые освещали сцену, и зал погрузился в темноту. Я надеялась, что пьеса отвлечет меня от странного поведения мужа, но в ней не было ничего отвлекающего и приятного. Монологи оказались длинными и скучными, и я то и дело отвлекалась.
«Эта пьеса – именно то, что надо», – сказал тогда Гамлет. Поэтому я старалась вслушиваться в скучные монологи. Актер, играющий короля, оплакивал свою неминуемую гибель. Его королева, которую играл мальчик, говорящий тонким голосом, клялась никогда снова не выходить замуж, а король сомневался в твердости ее намерений. Действие пьесы очень напоминало недавние события в Эльсиноре, но я не могла разгадать ее цель. Зачем Гамлет поставил сцены, которые бередят еще свежую память о смерти его отца и о повторном замужестве матери? Я украдкой бросила взгляд на сидящих на возвышении, но в тусклом свете не могла разглядеть выражения лиц Клавдия и Гертруды.
Подобно грубому простолюдину, глазеющему на представление на деревенской лужайке, Гамлет громко комментировал ход пьесы.
– Как вы остры, – заметила я, поднимая руку, чтобы заставить его умолкнуть. В ответ Гамлет взял мою ладонь и поднес ее к низу своего живота.
– Так помоги притупить меня, – шепнул он.
Я вырвала руку. Во мне нарастали обида и гнев. Неужели он относится ко мне легкомысленно, как к шлюхе, если может так грубо говорить со мной? Внезапная мысль поразила меня, как удар в живот, и я задохнулась.
«Неужели Гамлет мне изменил?»
Страх и сомнение терзали меня. Но одновременно я осмелела. Я не могла позволить Гамлету переложить на меня бремя его греха. Я задам ему его собственный вопрос: «Ты честен?» и посмотрю, что он ответит.
Я смотрела пьесу и ждала подходящего момента, чтобы заговорить. Возбуждение Гамлета возросло, когда злодей в черных одеждах, крадучись, вышел из-за кулис, держа в руках флакон, и стал восхвалять содержащийся в нем сильнодействующий яд. Я увидела, как злодей на сцене влил зелье в ухо спящего короля, и услышала, как все вокруг ахнули.
– Смотри! Теперь ты увидишь, как убийца добивается любви жены короля, – с горечью произнес Гамлет.
Тут я поняла, что Гамлет считает, будто всякий мужчина обречен на предательство женщины, которую он любит. Я заставлю его понять несправедливость этой мысли, и я узнаю, изменил ли он мне. Я схватила мужа за руку, и когда он вопросительно посмотрел на меня, твердо спросила у него:
– Гамлет, муж мой, ответь мне. Ты мне верен?
В это мгновение Клавдий вскочил со своего места и крикнул сдавленным от страха голосом:
– Огня мне, огня! Прочь!
Я не получила ответа на свой вопрос, так как Гамлет оттолкнул мою руку и вскочил на ноги. Стражники обнажили мечи и окружили короля. Его слуги прибежали с зажженными факелами. Придворные дамы и кавалеры расступились, и король выбежал из зала в сопровождении Гертруды. Актеры спрятались за занавесом. Они понимали, что гнев короля может сулить им смерть.
Наверное, я тоже сильно побледнела, так как увидела рядом с собой Горацио, который поддерживал меня под руку.
– Ты видел, Горацио, – с восторгом воскликнул Гамлет. – Вина моего дяди теперь очевидна. Призрак говорил правду!
– Я это заметил, – ответил Горацио. – Веди себя сдержаннее. – Он схватил Гамлета за камзол, но Гамлет вырвался и захлопал в ладоши, требуя музыку. Актеры бросились к своим инструментам и неуверенно заиграли, а Гамлет бегал по залу среди зрителей и предпринимал маниакальные попытки вернуть им праздничное настроение.
– Он лишился разума, им овладел демон его отца, – в изумлении произнесла я.
– Он говорит, что в его безумии есть здравый смысл, – ответил Горацио, но в его голосе звучало сомнение.
– Было настоящим безумием заставлять актеров разыграть сцену убийства его отца в присутствии самого Клавдия. Что это за месть? – прошептала я, не в силах скрыть глубокое отчаяние.
