Скажи, что будешь помнить - страница 40
– А что Хендрикс?
– Он будет ездить с нами и участвовать в тех же мероприятиях, что и ты. Понятно, что ты должна быть вежлива и приветлива с ним, но… – Мама умолкает, не договорив.
– Но… – подбадриваю я ее.
– Мы хотели бы, чтобы на мероприятиях ты держалась от него подальше, – заканчивает папа. – Если репортеры или кто-то еще увидят вас вместе, даже просто как друзей, история о ваших отношениях продолжится, и тема, говорить о которой необходимо в первую очередь, – я имею в виду программу «Второй шанс», – уже не прозвучит, и никакой дискуссии не получится.
– И не надо придавать этому большое значение. – Мама тянет руку через стол, словно хочет дотронуться до меня. – Одно дело просить тебя об этом, если бы вы были близкими друзьями, но ведь ты контактировала с ним лишь несколько раз. Будь с ним любезна, но сохраняй дистанцию.
Чувствую себя розой, в ускоренном режиме увядающей на кусте. Мама права, это будет нетрудно. В реальной жизни – пустяк. Но ведь были же сны и мечты, прокатывались десятки вариантов из серии «а что, если». Да, я знала, что они несбыточны, но однако же… А теперь все смято и растоптано.
– О’кей.
– Еще одно, – торопится мама, и я напрягаюсь, ожидая удара.
– Что?
– Эндрю планирует присоединиться к нам и участвовать в кампании, – сообщает папа.
Я поняла это еще на прошлой неделе, когда он появился через несколько часов после того, как ушел Дрикс. Они потом долго совещались втроем, папа, Шон и Эндрю. Ничего удивительного. Эндрю – внук нынешнего сенатора. Как и у меня, политика у него в крови.
– И?
– Мы не хотим повторения того, что случилось на Мэй Фест, – говорит мама. – Если тебе сказано быть с Эндрю, будь с ним.
– И ни на шаг в сторону, Элль. – Папа пригвождает меня взглядом. – Разговор у нас с тобой уже был, но повторю. Ты должна доверять нам и тем решениям, которые мы принимаем в отношении тебя и твоего будущего. Мы говорим – ты делаешь. Точка.
Понятно. Сама виновата. Не сказала им про стажировку. Получила от родителей инструкции и не послушалась. Они полагали, что дочь не одна, а я отшила Эндрю. Думала, у нас, в Штатах, можно спокойно пройти по улице, и никто к тебе не пристанет. Все справедливо. Обидно, досадно, но по делу.
– Хорошо, согласна. И насчет Эндрю, и насчет того, что слушаться надо.
Мама переводит дух:
– Рада это слышать, потому что тебе придется проводить с ним много времени.
Я поднимаю голову, понимая, что нарушила главное правило переговоров: прежде чем ставить подпись, прочти то, что написано мелким шрифтом.
– Что значит «много»?
– Где ты на публике, там и он на публике, – говорит папа. – На расстоянии вытянутой руки. Считай, что ты к нему приклеилась.
Кружится голова. Мне семнадцать, но без няньки нельзя. Мало того, нянька – человек, которого я терпеть не могу.
Хендрикс
– Губернатор купил тебе костюмы. Скоро принесут. – Синтия снова склоняется над телефоном. А я уж начал думать, что она умеет говорить, только когда набирает что-то на сотовом. – Я напишу, когда их привезут, заберешь на ресепшене. Пожалуйста, повесь одежду в шкаф, чтобы не помялась.
Мы стоим в вестибюле охрененного отеля, наверное, ровесника самого штата. Люди вокруг одеты так, словно явились на похороны или деловое совещание. Я в рваных джинсах и черной футболке. Даже служащие отеля смотрят на меня с опаской, будто я могу в любой момент выхватить револьвер.
Зарегистрировался я час назад, а потом меня вызвала Синтия. Они звонят – я прихожу. Мне это не нравится, но придется как-то привыкать.
– Что значит костюмы? – спрашиваю я с ударением на последнем слоге.
Ее пальцы летают по экрану.
– Весь следующий год тебе придется участвовать во многих мероприятиях. Отдавать одежду в чистку после каждой встречи мы не можем. Лучше, когда костюмов несколько. В неофициальной обстановке, между мероприятиями, можешь придерживаться собственного стиля. Варианты у тебя будут. Мы полагаем, что репортерам это понравится.
– Рад, что заслужил ваше одобрение.
Синтия раздраженно вскидывает бровь, но продолжает печатать.
– В общем, так, встречаемся в восемь здесь. Я введу тебя в курс дела.
У нее звонит телефон. Прежде чем ответить, она поднимает палец.
– И не забывай, что я сказала насчет Элль.
Держаться от нее подальше. По словам моего «поводыря», о том же – держаться подальше от меня – предупредили и Элль. Синтия, конечно, сказала много чего еще. Старалась успокоить, сгладить резкость, как-то замаскировать тот факт, что губернатор и его помощники считают меня, что называется, токсичным. Но все же… Что нужно, то нужно, хотя держаться подальше от Элль мне хотелось меньше всего. Только рядом с ней я чувствовал себя так, словно мир не перевернулся с ног на голову.
– В восемь, – напоминает Синтия. – На собрании спонсоров. Свободен.
При каждом упоминании о спонсорах мне жутко хочется врезать кулаком по стене. Я так скучаю по самым простым вещам – шуму ветра в верхушках деревьев, стрекоту сверчков…
В лесном лагере я всегда хотел одного: вернуться поскорее домой. А сейчас, как ни странно, хочу вернуться в лес. Надо бы пойти в спортзал, покачаться до боли в мышцах, вымотать себя так, чтобы ни о чем не думать, но со всех сторон стены. Мне не хватает пространства. Мне недостает свободы.
Прохожу через вращающуюся дверь, и яркое солнце бьет в глаза, а легкие замирают от влажной летней духоты. Дышать – все равно что всасывать воду, еще немного, и рубашка станет липнуть к телу. Тем не менее я поворачиваю направо и направляюсь к вьющейся между деревьями беговой дорожке. Не лес, конечно, но здесь лучше, чем в помещении.
