Сделай шаг - страница 62

– Тогда был открыт футбольный лагерь.

Он говорит так быстро, что я едва поспеваю за его словами. Его трясет еще сильнее.

– День выдался долгим и отвратительным. Я так устал тогда. Хотел прокатиться, чтобы голову разгрузить. Боже мой, мне казалось, проселочные дороги – они ведь тихие…

Облокотившись на стол, он закрывает лоб ладонью, зажмуривается и отворачивается. Я не могу и слова произнести. Слушаю, застыв от ужаса, хотя больше не хочу слушать.

– Дороги на самом деле были тихими. Я просто… вел машину. Было темно, играла магнитола, и… ничего толком не помню.

Холден глядит в небо, выдыхает и медленно прикрывает веки. Его грудная клетка поднимается и опускается, нижняя губа подрагивает. Тяжело дыша, он опускает голову и смотрит на меня полными боли и ужаса глазами. У меня в животе все сжимается, и накатывает тошнота.

– Я так чертовски устал, но мне надо было добраться до Форт-Коллинса, а потом – домой, – продолжает он с виноватым, подавленным видом. – Думаю, я… задремал.

Он такой бледный, что кажется нездоровым. Уставившись куда-то мне за спину, Холден замирает. От угрызений совести он щурится и закрывает рот рукой, как будто пытаясь удержать выскакивающую правду.

– Все что я помню – оглушительный звук автомобильного гудка, который меня разбудил, – шепчет он, не отрывая ладонь от губ.

Он все быстрее и быстрее качает головой, словно не веря самому себе или не желая верить.

– Я просто так сильно устал. Какого черта я тогда сел за руль? – стонет он. Голос его так слаб, что напоминает то ли хрип, то ли скрип.

Он сжимает голову руками, сцепляя пальцы на затылке.

– Я даже не понял. Слегка замедлил ход, глянул в зеркало заднего вида, но ничего не разглядел, только расплывчатый свет задних фар.

Холден снова смотрит в небо, и я замечаю, как он быстро моргает, чтобы сдержать готовые прорваться слезы.

– Я просто продолжил ехать. И не подумал даже…

Его слова уплывают в тишину и повисают в вечернем воздухе.

– На следующее утро я узнал об аварии. Только Хантеры увернулись не из-за животного, Кензи, – шепчет он. – А из-за меня.

И наступает долгое гипнотическое молчание. Такое ощущение, что прошло несколько часов. Слезы Холдена капают на траву, и я наблюдаю за ним через пропасть, внезапно разверзшуюся между нами. И ни у него, ни у меня не хватает смелости заговорить.

Грудную клетку словно сдавливает тисками. О чем он думал? Почему говорит об этом только сейчас? В голове столько мыслей, что совершенно невозможно сосредоточиться. Я прижимаю руку к груди и шепчу:

– О, Холден.

Тошнота усиливается, и я зажимаю ладонью губы, чтобы меня не вырвало. Он сидит напротив и дрожит. Не в силах взглянуть на меня, закрывает лицо руками, наклоняется вперед, к коленям.

Я тоже не могу на него смотреть. Встаю и отхожу от стола, зажав пальцами виски. В затылке пульсирует мучительная боль. Не хочу в это верить. Не могу. Внезапно начинает кружиться голова, двор плывет, и все тело слабеет. Испугавшись, что вот-вот упаду, я сажусь на лужайку и упираюсь руками в траву, чтобы прийти в равновесие.

– Почему ты ничего не говорил? – спрашиваю я шепотом.

Борюсь со слезами, и у меня першит в горле. Как теперь сообщить об этом Джейдену и Даниэль?

– Не хотел вляпаться в неприятности, – сдавленно признается Холден сквозь сомкнутые ладони.

Голос его изменился и теперь похож на детский, слабый и беззащитный – совсем ему несвойственный.

– Я не знал, что за этим последует, – быстро добавляет он, приподнимает голову и смотрит на меня опухшими глазами из-под мокрых ресниц.

И тут у него начинаются рвотные позывы. Он поднимается со стула, наклоняется над столом, опираясь на него рукой и несколько раз судорожно дергается. К моему удивлению, его так и не стошнило. Я гляжу на него, замерев на траве. Реальность начинает укладываться в голове, и меня охватывает болезненное оцепенение.

– Холден, – шепчу я. – Они должны знать.

– Нет!

Он немедленно выпрямляется, тяжело дыша, почти задыхаясь, утирает слезы с щек и повторяет уже тише и мягче:

– Нет.

Холден смотрит на меня с таким отчаянием, что я отвожу взгляд.

– Пожалуйста, Кензи, – умоляет он. – То был несчастный случай…

– Ты думал, я скрою от них правду?

Я осекаюсь и моргаю. Он действительно так считал? Нельзя же нагрузить меня тяжелой ношей тайны. Я не собираюсь тащить ее! И пусть не надеется, что я не расскажу Джейдену. Это же Джейден! Я не могу иначе.

Снова проведя рукой по волосам, он осторожно шагает ко мне по лужайке, садится рядом и хватает мое запястье, в панике уставившись на меня.

– Кензи, послушай меня, – говорит он. – Я справлюсь. Вот поступим в колледж – и начнем все сначала. Однажды мы разъедемся из города. У меня еще может быть нормальное будущее.

– Холден, – шепчу я. – Я не знаю, что тебе сказать.

Он берет второе мое запястье и прижимает к своей груди мои руки. Его сердце грохочет еще быстрее, чем мое.

– Я твой лучший друг. Тебе придется сохранить тайну. Умоляю, Кензи. Я ведь могу еще поступить в колледж и добиться чего-то.

В его глазах я вижу боль, чувство вины, страх, ужас и решимость. Такой Холден мне незнаком.

– Не знаю… не знаю, смогу ли, – наконец говорю я, качая головой.

Сохранить секрет, чтобы защитить лучшего друга, утаив правду от Джейдена? Или рассказать обо всем Джейдену, но разрушить жизнь Холдена? По моей щеке медленно катится слеза. Нет. Дело не в том, кого я хочу защитить. А в том, что является правильным, и в том, что он просит меня о слишком многом. Я не могу молчать. Джейден должен знать.