Я люблю свою работу? - страница 48

барменами. На втором этаже организован фуршет. Гости с бокалами вруках прохаживаются между высоких столов, уставленных закусками,подходят к балкону с видом на танцпол и поглядывают вниз.

– Ну и гдеТерехов? – негромко возмущается Витя. – Мы его искать, что ли,должны?

Молчу, потому чтокак раз в этот момент замечаю высокую брюнетку в длинном платьелазурного цвета. Это совпадение?

– Мария, –раздается позади меня голос Алексея Константиновича. – Рад тебявидеть, – он обменивается рукопожатиями с моим спутником. –Пройдемте на третий этаж, там можно будет присесть.

Мой спутник что-тобурчит себе под нос, но из-за джазовой музыки, раздающейсяотовсюду, не могу разобрать слов. Он, что, издевается? Зачем мысюда притащились, если его все раздражает? Больше никогда не пойдуу него на поводу! Может, развернуться и поехать домой? «Ты совсемрехнулась? Веди себя подобающим образом, а не как избалованнаядевчонка!», – отчитывает меня здравый рассудок.

На третьем этажене так много людей. А возле столика в конце зала стоит Терехов вкомпании двух мужчин и двух блондинок в синих (!) платьях. Отувиденного слегка кружится голова, а здравый рассудок язвительнопроизносит: «Я же говорил…». Возникает только одно желание –поскорее убраться отсюда, поехать домой, сжечь все синие предметысвоего гардероба и в одиночестве напиться, поднимая каждый бокал заздравый рассудок. Терехов оборачивается, на секунду замирает, потомчто-то быстро говорит своим собеседникам и поспешно шагает в нашусторону. Костюм полуночно-синего цвета идеально сидит на нем, арасстегнутая верхняя пуговица бледно-голубой сорочки снованапоминает окружающим, что здесь он – Бог. Вьющиеся смоляныеволосы, легкая небритость, узкий разрез черных глаз…

– Мария, – Тереховвпивается в меня взглядом, словно пиявка. – Виктор, – обмениваясьрукопожатиями с Рябиновым, он продолжает смотреть на меня. – Вывместе?

– Да, не могу же яотпустить такую красотку одну! – Витя довольно улыбается. – С днемрождения! – и он протягивает золотистый бумажный пакет. – Там отнас подарочек.

– От вас? –Терехов усмехается.

«Pokerface!», –приказывает здравый рассудок, и я не смею ослушаться. Одна изблондинок в синем, видимо, не желая отпускать именинника надолго,грациозно подплывает к нам.

– Феофан, мы все снетерпением ждем обещанный сюрприз, – она берет его под руку.

– Скоро, –отвечает он, чуть заметно поморщившись.

– Сюрприз? –переспрашивает Рябинов. – Да ты – затейник!

С трудом подавляюв себе смешок, но улыбку скрыть не могу. Почему бы и нет? Ведьдевушке в вечернем платье подобает улыбаться при шутках своегоспутника. Терехов выглядит расстроенным, хотя и пытается этоскрыть. С чего бы ему переживать? Дорогой ресторан, сотня гостей(или больше?), рядом – миловидная блондинка в синем (конечно же!)платье – разве жизнь не удалась? Чувствую, как в клатче вибрируетмобильный. Достаю телефон и смотрю на экран: это мамá. При другихобстоятельствах я бы сбросила звонок, но сейчас просто необходимоскрыться из поля зрения Феофана Эрнестовича, пока он не испепелилменя взглядом.

– Приношуизвинения – срочный звонок. Я вас оставлю, – и я многозначительносмотрю на Витю, как будто в моих словах кроется сакральный смысл,понятный только нам двоим.

– Конечно. Тольконе задерживайся, – снисходительно отвечает он.

При другихобстоятельствах я бы разговаривала с мамá не более пяти минут, носейчас просто необходимо выдержать паузу, чтобы прийти в себя. Вобществе Терехова я чувствую себя неуютно. Почему он постояннопялится на меня? Это, по меньшей мере, неприлично! Хотя, чему яудивляюсь? С момента нашей первой встречи было понятно, что у негопроблемы с воспитанием!

– Мари, тыслушаешь меня? – спрашивает мамá.

– Да, конечно.Альфи похудел на двести грамм. Знаешь, мне пора идти. Созвонимсязавтра.

Убираю телефон вклатч и неспешно направляюсь к лестнице: долго отсутствие будетвыглядеть подозрительно. Надеюсь, Терехов уже уединился где-нибудьс блондинкой, и я больше не увижу его.

– Ну и где тыбыла? – интересуется Витя, когда я подхожу к нему.

–Разговаривала.

– С мамой? – онделает глоток шампанского. – Очень смешно!

– Не вижу ничегосмешного, – пожимаю плечами.

– Играешь с огнем,Маш.

– В смысле?

– Ну, в прямом, –отвечает он. – Я про Терехова.

– Я ни с кем неиграю.

Что за глупыепредположения? Играю? Неужели мое поведение не свидетельствует обобратном? Я даже и не думала играть с кем-то, тем более, сТереховым, ведь в партии против него вряд ли удастся одержатьпобеду. «Неужели поняла? Аллилуйя!», – здравый рассудок возноситруки к небу и артистично закатывает глаза.

– Фото? – рядомвозникает низкорослый пухляк с камерой в руках.

– Нет,спасибо!

– Почему же нет? –Рябинов приобнимает меня за талию и прижимает к себе. – Улыбайся,Варнас: нас снимают!

Изображаю улыбку,хотя с большей радостью убила бы их обоих.

Проходит парачасов или около того. Веселье набирает обороты – гости ужепустились в пляс. Мы с Рябиновым стоим на втором этаже,облокотившись на стеклянные стенки балкона, пьем шампанское и чутьслышно обсуждаем присутствующих. Меня раздражает абсолютно все, вособенности – амазонки из армии в синем, рыскающие по этажам.

– Попадем всветскую хронику! – Витя громко смеется. – По-моему, фотограф натебя запал: ты постоянно в фокусе. Только представь, он потомобклеит твоими фотографиями стены своей каморки и будет…