Я люблю свою работу? - страница 49
– Довольно! –морщусь. – Мне уже порядком надоел этот папарацци. И вообще: гостиуже изрядно пьяны – пора уезжать.
– Да ладно? Всетолько начинается! – и его смех становится еще громче. – Может,потанцуем?
– Ты издеваешься?Я не собираюсь выплясывать перед всеми этими… Людьми!
– Виктор? Ну,здравствуй! – раздается рядом бас.
Высокий мужчинакрепкого телосложения выглядит пугающе: его улыбка похожа на оскал,его маленькие глаза как будто видят насквозь, словно рентгеновскиелучи.
– Артем? – Рябиноврадостно трясет его огромную руку. – Давно не виделись!Рассказывай, как сам!
Нервно сглатываю:похоже, этот громила задержится рядом с нами надолго. Оносматривает меня с ног до головы, после чего спрашивает:
– Познакомишьнас?
– Конечно. АртемСолохин, мой однокурсник. А это – Мария, моя…
– Жена?
С трудом сдерживаюжелание выплеснуть содержимое бокала в лицо этому хаму. Что он себепозволяет?! Даже беспардонный Рябинов выглядит шокированным!
– Нет, это мояколлега.
– Тогда она небудет возражать, если мы оставим ее на какое-то время?
Я буду толькосчастлива, если вы оба уберетесь к чертям! Зачем я только пришласюда?! «А я говорил…», – произносит здравый рассудок, но я посылаюего куда подальше. Этот вечер займет почетное место в рейтингесамых отвратительных вечеров в моей жизни! Нужно немедленноуезжать, пока я не убила кого-нибудь! В тот момент, когда Рябиновисчезает из вида, вспоминаю, что у него остался номерок. Что ж,придется ехать домой без верхней одежды: я готова пожертвовать дажепрекрасным манто из лисы!
– Вам скучно?
Даже необорачиваясь, узнаю этот голос: только Терехова не хватало! «Держисебя в руках!», – приказывает здравый рассудок.
– Вовсе нет, –выдавливаю из себя улыбку. – Не помню, чтобы когда-то таквеселилась.
– Звучитнеубедительно, – его глаза сужаются. – Быть может, я смогу Васразвлечь?
– Здесь столькогостей. Не думаю, что стоит утруждаться ради меня.
– Ради Вас –стоит.
Издевается? Как онсобрался меня развлекать? Неужели нельзя просто оставить меня впокое? Будь проклят тот день, когда я решила влезть в «Оушен»!Всему виной тщеславие, которое сейчас сжалось в комок и сидит тихо,словно не имеет ко всему происходящему никакого отношения. Здравыйрассудок мечется из угла в угол, судорожно придумывая пути выходаиз неловкой ситуации. Играет медленная композиция, и Тереховулыбается. Нет, нет, только не это!
– Вы ведь неоткажете имениннику? – и он протягивает мне руку.
Усилием волизаставляю мурашки остановиться посередине спины. Всего лишь танец –ничего особенного. Я смогу. Какие-то пять минут. Я справлюсь. Отего теплого прикосновения меня бросает в озноб. Надо думать очем-то отвлеченном. Насколько похудел Альфи? Мы спускаемся полестнице. Двести грамм? Мало. Окружающие заинтересованно смотрят.Ветеринар говорил, что мопсу нужно скинуть килограмм. Вот уже итанцпол. Наверняка мамá дает ему что-то вкусное. Терехов уже держитменя за талию. Какие-нибудь собачьи сладости. Косточку. Тереховсоединяет наши руки. Да, я же покупала ему такие косточки, они совкусом… Вкусом… Боже, все таращатся на нас! Со вкусом курицы!Наконец-то я вспомнила!
– Мария, о чем выдумаете? – его голос звучит мягко, как никогда раньше.
Я думаю окосточках. Они прекрасны. Особенно со вкусом курицы.
– Вам холодно?
Почему бы ему непомолчать? И не мешать мне думать о прекрасных косточках совкусом…
– Нет, – отвечаюя.
– Вы прекрасновыглядите. Как всегда.
– Вы весьмалюбезны. Как всегда.
Когда музыказакончится? Потому что мое воображение, похоже, исчерпано: не могубольше фантазировать на тему косточек.
– И я рад, что выпришли.
Может, наступитьему на ногу? С каждой секундой я теряю контроль над собой:сдерживать дрожь во всем теле – занятие не из простых. Я опасаюсьТерехова. Я никогда и никого так не опасалась. Но самое ужасноезаключается в том, что меня трясет не только из-за страха. Мнеприятны его прикосновения. Мне нравится, как звучит его голос. Янахожу его улыбку крайне сексуальной. И его глаза…
– Вам все ещевесело? – спрашивает он бархатным голосом.
Похоже, он что-тозадумал! Играть по его правилам или изобразить приступ мигрени иисчезнуть? «Конечно, первое! Играть и переиграть!», – вопиттщеславие. «Второе – и это даже не обсуждается!», – безапелляционнозаявляет здравый рассудок. Но если я люблю шампанское, тогда почемуникогда не рискую?
– Да, Феофан,очень, – отвечаю, подражая его интонации.
– И вы подаритемне еще один танец?
– Возможно.
Тереховприщуривает глаза и усмехается, словно видит меня насквозь. Ксожалению, я не могу похвастаться аналогичной проницательностью:решительно не понимаю, что у него на уме. Игра по его правилам ужене кажется мне такой заманчивой: выиграть не удастся – для победынужно уметь блефовать, а не просто скрывать любые эмоции под маскойбезразличия. Зря я все это затеяла!
Наконец музыкастихает. Хочу бежать со всех ног, но Терехов продолжает держать моюруку в своей.
– Сейчас будетшоу. Лучше всего видно с балкона на третьем этаже. Вы не составитемне компанию? – он улыбается.
Знаю, что сейчассамое время изображать приступ мигрени, но не хочу уходить. Мнедаже удалось справиться с дрожью во всем теле – разве это не поводпродолжить игру? Ведь я всегда смогу исчезнуть?
– Я же не откажуимениннику.
– Лучшийподарок.
Он освобождает мою
