Я люблю свою работу? - страница 55

получится, даже если я очень сильно постараюсь... Как же я хочу,чтобы Рябинов ошибался!

На экранемобильного телефона высвечивается незнакомый номер. Почему бы всемне оставить меня в покое хотя бы на один вечер?

– Слушаю, – усталоотвечаю я.

– Добрый вечер,Мария.

Самое ужасноезаключается не в том, что звонящий – Терехов, а в том, что я узналаего голос. Но еще ужаснее – трели тщеславия под флейту самолюбия,заглушающие возмущенные крики здравого рассудка. Хочется плакать исмеяться одновременно: страх и желание – самый крепкий коктейль извсех, что мне приходилось пробовать. И я не уверена, что смогуостановиться, сделав один глоток. Прогулки по острию ножа никогдане были моим коньком – я всегда их избегала. Но… Если я люблюшампанское, то почему не рискую? «Где-то я уже это слышал…», –задумчиво произносит здравый рассудок.

– Это Терехов.

Интересно, почемуон не представляется по имени? Вряд ли его тезки водятся среди моихзнакомых!

– Здравствуйте,Феофан.

– Вам удобноразговаривать?

Надо же, какойтакт! А если я отвечу «нет», что он сделает? Повесит трубку?Перезвонит позже? Или навсегда забудет о моем существовании? Нолучше ответить любезностью на любезность, как и подобает эмигранткеиз Dream Ville. Как же я хочу, чтобы Рябиновошибался!

– Вполне.

– Вы будетеприсутствовать на фуршете?

– Нет.

– То есть вызаняты вечером? – в его голосе слышится разочарование.

– Нет.

– Быть может, мывстретимся сегодня?

«УРА! УРА!УРА!!!», – визжит тщеславие так громко, что закладывает уши, ноздравый рассудок призывает на помощь память, и я снова слышу словаРябинова: «Этот м…к считает, что ты – моя любовница. И хочетотыграться». Но…

– Хорошо, –стараюсь придать голосу ровное звучание с нотками безразличия.

– Я буду ждать васв фойе через полчаса. До встречи, Мария.

Завершаю вызов иопускаюсь на кровать. Сердце бьется с бешеной скоростью, рукидрожат. Полчаса, у меня есть только полчаса, чтобы подготовиться квстрече. Или это свидание? Что же нужно Терехову? Отомстить заадюльтер бывшей жены или… я?

Но нет времени нараздумья: осталось двадцать девять минут. Открываю гардероб иосматриваю привезенную с собой одежду. Выбираю костюм из белыхбрюк-дудочек и приталенного пиджака, под который идеально подойдетярко-оранжевый шелковый топ.

Быстро принимаюдуш, возвращаюсь в комнату и одеваюсь. Потом снова бегу в ванную,пудрю лицо и подвожу глаза. Скептически осматриваю свое отражение взеркале: могло бы быть и лучше! Но время вышло...

– Вина? –интересуется Терехов, когда мы садимся за столик ресторана,удостоенного звезды Мишлен.

– Да. Красное.

– Сегодня не зарулем, – и он усмехается.

Отвожу взгляд,потому что нестерпимо хочется разбить ему об голову тарелку. Как жераздражают эти ужимки! Пусть ухмыляется перед своими подчиненнымиили перед девицами в синих платьях! Зачем я вообще согласилась сним отужинать? Нужно было соврать, что вечером занята – он всеравно бы не узнал, что я проведу весь вечер в гордом одиночестве!«Я же говорил!», – злорадно произносит здравый рассудок.

– Простите, –добавляет он виновато, за что я удостаиваю его взглядом. – Моишутки не всегда уместны.

– Вы таксамокритичны?

– Даже непредставляете насколько, – и он улыбается.

Делаю вид, что неуслышала этих слов, и перевожу тему на каталонскую кухню, вкоторой, с легкой руки папá разбираюсь более чем основательно и вселучшие блюда которой перепробовала. А еще я знаю толк в испанскомвине, хотя предпочитаю итальянское. Терехов удивлен моимигастрономическими познаниями, чего даже не может скрыть, как нистарается. Еще больше он удивляется, когда я премило общаюсь софициантом по-испански. Тщеславие потирает ручонки: мы еще и нетакое можем!

– Какие у вас естьеще таланты? – словно прочитав мои мысли, спрашивает он.

– Пожалуй, большеникаких.

– В этом ясомневаюсь, – он сужает глаза и улыбается уголками губ.

Зачем он опятьделает это? Я явно переоценила свои силы! Возможно, все было быпроще, если бы не слова Рябинова, то и дело всплывающие в памяти. Иесли бы Феофан Эрнестович не оказался таким привлекательным итаким… сексуальным! И если бы он не был президентом «Оушен», а«Оушен» – моим клиентом. Слишком много «если» для обычного ужина!Или это свидание? Тогда где дифирамбы в мой адрес? Где флирт? Гдепризнания? Я не привыкла играть в игры с мужчинами: они всегдаоткрыто заявляли о своих намерениях. Быть может, такое поведениепристало мужчинам за сорок? Или только Терехову?

Обо всем этом ядумаю, пока мой собеседник рассказывает о парусной регате на озереГарда, состоявшейся месяц назад, в которой он принял участие, но, кего глубочайшему сожалению, пришел далеко не первым (как он этопережил, интересно?!), хотя и получил массу удовольствия.

– Я вам писалтогда из Италии, – добавляет он.

Увидев немойвопрос в моем взгляде, Терехов поясняет, что именно тогда попросилоказать содействие в страховании «личного автомобиля». Конечно,помню – эта идиома войдет в анналы страхования, не иначе!

– Вот видите, я овас и на регате не забывал, – он усмехается.

– Весьма любезно свашей стороны, – выдавливаю из себя я.

Он внимательносмотрит на меня, как будто пытается проникнуть в мой разум. Мненичего не остается, как отвечать на этот пронизывающий до костейвзгляд, от которого хочется спрятаться.

Появившийсяофициант разливает остатки вина по бокалам и интересуется, принести