Я люблю свою работу? - страница 69
килограмма, хотя и до этого вовсе не могла похвастаться лишнимвесом.– Я тебя еще недостала?
– Нет, – улыбаюсь.– Нам надо чаще встречаться вдвоем.
Сонечка быстроморгает: очевидно, она не ожидала такого предложения. Я и сама недумала ни о чем подобном – просто вырвалось.
– Это будетофигенно! – наконец произносит она. – У меня – взрослаяподруга!
– Да…
– Спасибо!
«Ну, ты и сволочь!Зачем давать малышке пустые обещания? Ей и без тебя тяжко!», –чувство вины захлебывается от негодования. А что мне еще остается?Сказать правду? То, что мне сейчас вовсе не до Сонечки и ееподростковых проблем? То, что все мои мысли заняты собой любимой исвоими душевными переживаниями на тему работы, родителей и…Терехова! То, что я настолько запуталась в своей жизни, что простоне имею морального права давать советы другим?
– Мари, а у тебяесть парень?
– Нет, – стараюсьсохранять улыбку.
– Почему? –Сонечка удивленно приподнимает брови.
– Я пока что невстретила того человека, с кем бы хотела иметь отношения.
Здравый рассудокоткашливается в кулак: какое нелепое объяснение нашего одиночества!Официант ставит перед нами напитки.
– Знаешь, папинначальник, вроде как, на тебя запал!
– С чего ты этовзяла?
– Я подслушаларазговор предков после какой-то тусовки, – Сонечка отпивает сок. –Начальник сказал папе, что ты – самая классная из всех егознакомых.
– Классная? – уменя даже пересохло в горле.
– Ну, он как-топо-другому сказал, я не помню. Предки весь вечер это обсуждали.
Наливаю чай иделаю несколько глотков. Терехов сказал, что я – классная? СказалАлексею Константиновичу? И почему тогда он не звонит? Ждет, что ясделаю первый шаг? Он, что, ненормальный?!
Мой мобильныйвзвизгивает: пришло новое сообщение. От Шарова. «Ты не забыла прочетверг?».
Среда,17.04.2013.
Стою на первомэтаже в ожидании лифта. На часах – одиннадцать утра, но мне всеравно. Опоздала? Ну и что! Я была на встрече, очень, очень важной!Главное – держать себя в руках, если Полункина в очередной разявится за объяснениями. Если я не смогу контролировать свои эмоции,то это плохо закончится для всех (и для меня в первую очередь).
Девочки в полномсоставе сидят на своих рабочих местах и живо что-то обсуждают.Увидев меня, Ландышева сразу же отворачивается и утыкается вмонитор.
– Доброе утро, –ставлю сумку на стол. – Меня никто не искал?
– Нет, – отвечаетАня.
– Прекрасно, –наклоняюсь, чтобы включить системный блок. – Что нового?
– Ничего, –произносит Оля.
– То есть кромечудесного выздоровления Ландышевой даже нечему порадоваться?
Мой рабочийтелефон звонит – Виктор просит зайти к нему. Быть может, сейчас онподелится идеями насчет дальнейшего пребывания в компании «Х»? Неможет же вечно продолжаться эта неопределенность!
– Как твои дела? –радостно спрашивает он.
– Видимо, хуже,чем твои.
– Чтослучилось?
Он издевается илина самом деле не понимает всеобъемлющего ужаса, который наспоглощает? Или ужас поглощает только меня? Если так, то нельзяподдаваться панике. Притворюсь беззаботной и веселой, словно каждыйновый день привносит в мою жизнь только позитив и ничего более.
– Ты решиласемейные проблемы?
И как я моглазабыть о своем алиби на вчерашний день?
– Конечно. Все впорядке, – улыбаюсь. – О чем ты хотел поговорить?
– Да… – он насекунду задумывается, будто подбирает слова. – Ты ведь знаешь, какя ценю наши с тобой отношения: рабочие и дружеские. Последние дажебольше. Мы же друзья?
– К чему тыведешь? – изгибаю бровь.
– К тому, что…
– Виктор, мы идем?– раздается за спиной голос Шарова. – О, Мэри! Привет!
Какая потрясающаячерта – всегда появляться в самый неподходящий момент! Рябиновтолько созрел для откровений, но Гоша все испортил. Как обычно.Похоже, у него талант.
– Ладно, позжепоговорим, – Витя встает. – У нас встреча. Внешняя.
Встреча? У меняслуховые галлюцинации или Шаров в коем-то веке решил поработать?Даже костюм надел! С чего бы это?
Возвращаюсь насвое рабочее место и застаю плачущую в одиночестве Олю.
– Он проситразвод… – полушепотом произносит она.
Похоже, злой рокиздевается надо мной: только вчера я успокаивала Сонечку, а теперьпередо мной плачет Ухова. Не слишком ли много покалеченных судебдля меня одной?!
– Собирайся иуходи домой. Пока никто не увидел.
– Я думала, оннагуляется и вернется, понимаешь? Я…
– Пожалуйста,держи себя в руках. Ты на машине?
Она кивает. Час отчасу не легче! Не пущу же я ее в таком состоянии за руль!
– Я тебя отвезу.Бери сумку и, – снимаю с головы солнечные очки. – Надень вот это.Ни к чему лишние вопросы.
Пока мы идем клифту, набираю сообщение Рябинову: «Уховой стало плохо, и я отвезуее домой. Вернусь позже».
– Теперьрассказывай по порядку, – говорю я, когда мы выезжаем на Садовоекольцо.
– Ну… – онавсхлипывает. – Он просит развод…
– Ты ждала, что онвернется? Не смеши! Он даже ребенка у тебя хотел забрать!
Как можно бытьтакой наивной? И о чем она только думает?
– Да, ждала. Он идо этого мне изменял, но всегда возвращался…
– Он тебе изменял?То есть ты знала об этом?! – в последний момент останавливаюсь накрасный сигнал светофора и перевожу взгляд на Олю. – Ты этосерьезно?
Ушам своим неверю! Она не шутит? «Ну, давай, добей ее, чтобы не мучилась! Мы этоумеем!», – чувство вины злобно скалится. Крепче сжимаю руль и снова
