Трудные дети (СИ) - страница 240
Старуха с любопытством на меня уставилась, ожидая ответа. Я поднялась из глубокого кресла, забрала со стола сумочку и легко пожала плечами.
- Не хочу.
- Боишься, что не захочет?
- Почему не захочет? Он себе в удовольствиях отказывать не любит. Я не хочу.
- Ну, смотри сама, конечно. Я все сказала. И вообще, Саша, постарайся утихомирить свои эмоции.
Она тут же потеряла ко мне всякий интерес, переключилась на свою сиделку, которой давала какие-то указания, а я тихо пошла к выходу. На душе стало почти невыносимо муторно.
Глава 69
Глотками зимнего воздуха
Запивали вчерашнюю водку -
Возвращали уставшую душу.
Алик Якубович
... при снегопаде, если он достаточно густой, все дозволено.
Гюнтер Грасс. "Жестяной барабан".
Моя интуиция была развита достаточно хорошо, во всяком случае, лучше, чем у многих. Я не считала свою способность предугадывать определенное развитие событий интуицией. Здравый смысл, смешанный с логикой и умом - не более. Эти три компонента имелись у меня в нужном количестве. У других пусть будет шестое чувство.
В глубине души я понимала, что просто так не улечу. Поэтому спокойно восприняла сообщение Болеца о переносе вылета. У меня появлялось несколько дней форы и ничего более.
Встреча с Лешкой, подстроенная она была Маратом или нет, только убедила меня в собственных выводах. Но я была бы не я, если бы не попробовала, если бы не попыталась что-то изменить. Действие всегда предпочтительнее бездействия, во всяком случае, для меня.
Внешне такие упаднические мысли никак не отражались на моих действиях. Я спокойно и грамотно готовилась к отпуску, купальники покупала, масла и крема для загара, даже путеводитель приобрела.
К вылету оделась особенно тщательно, как никогда, предпочитая в путешествия выглядеть проще. А тут не забыла о платье, о каблуках, о прическе с украшениями, словно не в жаркие страны летела, а собиралась на званый ужин.
В аэропорт входила королевой, свысока и без эмоций разглядывая снующих вокруг людей, оголтелых, возбужденных, взвинченных праздником и собственными ожиданиями. Нет-нет, кто-то, да на меня оглядывался и восхищенно смотрел в след.
Марат уже был здесь. Спокойный, расслабленный, не в официальных костюмах, в которых я его только и видела, а в обычных джинсах и свободном темно-синем свитере крупной вязки, проглядывающемся через расстегнутую куртку. Эта расслабленность и неофициальность почему-то меня только сильнее напугала, чем все костюмы вместе взятые.
У меня уже было подобное чувство - когда адреналин смешивается со страхом. Когда вот так же, до трясучки. Правда, было оно недолго, поэтому не выматывало, как сейчас.
Залмаев улыбнулся, всем своим видом давая понять, что я заставила его ждать.
- Пробки? - с участием побеспокоился он. - Я думал, ты опоздаешь. Или копалась долго?
Исподлобья на него глянула, выплескивая бессильную ненавистью, которой была просто пропитана, и сжала пластмассовую ручку чемодана с такой силой, что онемели пальцы. Я никого в своей жизни, наверное, так никогда не ненавидела.
- Всерьез думала, что улетишь? Чего у тебя не отнять, Саша, так это ума и изворотливости. Их всегда было в избытке. Ты неглупая женщина, должна была все прекрасно понимать.
Большая рука с широким запястьем и набухшими венами потянулась ко мне, заставляя напрячься, собраться, сжаться пружиной, и Залмаев этим наслаждался. Положил свою шершавую и горячую ладонь на мою, надавил слегка, только демонстрируя наличие силы,- не более - заставляя разжать пальцы, вцепившиеся в металл, как в спасательный круг.
Разлепила пересохшие губы.
- Теперь комплименты пошли?
- Факты, Саша, одни факты.
- Ты же понимаешь, что здесь много людей? Что стоит мне на пару тоном повысить голос, да чего мелочиться - сразу закричать, - и на нас обратят внимание. Тебе не нужны лишние глаза и уши.
Ты не имеешь никакого права мешать мне делать то, что я хочу.
- На людей рассчитывала, Саш? - хмыкнул Залмаев, забирая, наконец, из рук чемодан. - Глупо. Тебе ли не знать, что нет ничего безразличнее толпы. Я могу начать убивать тебя прямо здесь, и никто ничего не сделает.
- Ты за этим приехал?
- Нет. Пойдем.
- Я не желаю...
- Тебя не спрашивают, - он проникновенно, по-отечески заглянул мне в лицо, мягко объясняя, словно ребенку - непреложные истины, известные каждому. - Понимаешь? На выход, Саша.
Он очень бережно обернул руку вокруг моих плеч, развернул и мягко надавил, направляя к выходу и неотступно следуя за мной, шаг в шаг. Стоило замешкаться, остановиться на мгновение, на долю секунды, и нажим усиливался, напоминая об отсутствии принуждения, и о том, что оно может с легкостью появиться.
Залмаев был мягким, предупредительным на протяжении всего пути до моего дома. С заботой спрашивал, не холодно ли мне, не жарко, не включить ли музыку, и если включить, то какую. У меня возникла стойкая ассоциация с мясником, который с особой нежностью натачивает нож, перед тем как зарезать откормленную свинью. Всю дорогу я молчала, смотрела в окно и на вопросы почти не реагировала.
- Что ты Лехе сказала, что он до сих пор на тебя так злится? - Марат, казалось, искренне получает удовольствие от вопросов. - Аж закипает весь.
- Спроси у него, - без всякого выражения ответила я, не поворачиваясь в его сторону. Ноги плотно сжала, согревая невыносимо мерзнувшие и терявшие чувствительность ладони. - Пусть расскажет.
