Эффект бабочки - страница 26
— Он совсем спятил? Не буду я с ним спать! — тушь полетела на столик, докатилась до поверхности зеркала, стукнулась о него, а потом вновь попала в руки Амины.
— С Женечкой никто спать не будет, пока он свое эгого не усмирит. Но это не Женя…
— А кто? — да. Ей было совершенно наплевать. Абсолютно неважно. И ни разу не интересно. Просто… женская любопытная сущность прет и вот… Вопрос получился ни разу не равнодушным.
— Интересно? Приходи.
— Не приду, — Веселова снова нахмурилась, прижимая руки к груди еще плотнее.
— Пожалеешь.
— Если приду, точно пожалею. Лучше уж жить в неведенье…
— И умереть целкой…
— С чего ты взяла..?
— А что, нет? Поздравляю. Я почему-то думала, что ты у нас чиста и непорочна. Ангел.
— Мы не о том, — Настя покраснела, и из-за этого разозлилась еще больше.
— Ну ладно, хочешь правды, будет тебе правда. Мужик тобой один интересуется. Неплохой мужик. Никто тебя не съест и даже не покусает. Заодно и развлечешься.
— Это что, здесь еще и сводят?
Амина закатила глаза, откидываясь на спинку кресла.
— Нужна ты всем больно, бабочка крылатая, чтоб тебя с кем-то сводить. Придешь — не пожалеешь. Вот и все.
Настя не ответила. Промолчала. Захочет — придет. Не захочет — не придет. Да, любопытно. Самую малость. Но кто его знает, что ей стукнет в голову до четверга?
— Что у вас с Имагиным? — вопрос застал Амину уже на пороге. Та обернулась, хмыкнула, пожала плечами.
— На чужое не претендую.
— А он чужое?
— Потенциально — да, — Амина окинула Настю долгим взглядом, а потом вышла, посчитав, что объяснила емко и доступно.
Ну неужели она действительно должна была объяснять девочке, какой именно мужчина ею интересуется, если только слепой этого не заметит? Имагин даже к ней не погнушался подойти, кое-что разузнать, заручиться поддержкой. Непонятно только, зачем такие сложности? Познакомился бы уже, да тра… получил, что хочет. А он морочится глупостями. Но это точно уж не ее ума дела. Да и, судя по всему, это вообще не ума дело.
* * *
Глеб любил, когда его поручения исполняют быстро и четко. Потому-то Женя его так часто и бесил — он предпочитал нарываться, ходить по краю и не проваливаться лишь чудом. Это был уже не первый случай, когда, занимаясь вплотную другими проектами, Имагину приходилось брать под контроль Баттерфляй.
В такие периоды он костерил себя последними словами за то, что когда-то согласился обзавестись убитым помещением, которое и раньше было клубом, просто называлось иначе. А потом за то, что вложил сюда немалые деньги, приличные силы и хилые, но надежды. Тягаться с топовыми заведениями Баттерфляй не смог бы, да Имагину это было и не нужно, но слыть дырой тоже не хотелось.
И так случилось, что вот уже пять лет Бабочка балансировала между приятными взлетами и падениями, которые могли бы стать фатальными, не бойся Пирожок его до трясучки в коленках.
По факту, этот страх играл Глебу на руку, жаль, что лишь до той поры, пока Женечка не забывал, насколько Имагин умеет быть грозным. Потому-то периодически и приходилось напоминать.
Да, Глеб умел быть грозным, а еще жутко целеустремленным. И на этот вечер у него была цель.
Цель стояла у стены, задумчиво поглядывая на происходящее на сцене. А там, передавая микрофон из руки в руки, девочки голосили очередной хит, от которого уши грозили свернуться в трубочку.
Подойдя к бару, Глеб сам взял в руки бутылку, откупорил, наполнил два бокала. Сегодня гуляли все, в том числе и бармены, потому обслуживал себя каждый сам, исходя из собственного состояния и настроения. Например, тем, кто на сцене — уже весело, а вот стоящей у стенки Цели пока грустно.
Взяв в руки бокалы, мужчина направился именно к ней.
По правде, до последнего сомневался, что Настя согласится. Да, давал поручение Жене обеспечить присутствие всех без исключения. Без малейшего. Всех. По списку получающих жалование, но знал, что она до последнего артачилась.
Знал от Амины, с которой удалось неплохо поговорить и с… говориться. Нет, он не делился с ней своими неземными чувствами к девушке, которую видел то всего раз пять… или десять. Если б начал лепетать подобное, сам над собой же и посмеялся бы, но и отрицать, что она ему интересна — не мог. А эта затея с праздником… Все у них началось как-то не так. Точнее и не началось-то — они же даже не знакомы. Просто Глеб чувствовал — подойди к девушке просто в коридоре, она ощетинилась бы, и дело с концом. Видел по глазам, что Настя настроена враждебно. Мог только догадываться, почему, но предпочел не нарываться сразу на отворот-поворот, а поступить мудрее — познакомиться в непринужденной обстановке, когда она будет в духе, да и он сам сможет смотреть в глаза, а не на то, как завораживающе бабочка извивается.
Надежды на один пункт оправдались — пользуясь отсутствием обязательного привычного… дресс-кода, Настя выбрала джинсы, плотно обтягивающие стройные ноги, майку с принтом в виде якоря и надписью «девушка моряка» на английском, чем откровенно позабавила, на ногах, на которых так хорошо смотрелись босоножки на высоком каблуке, сейчас красовались кеды. Бросая на нее редкие взгляды, Глеб то и дело усмехался, решая, что ему нравится больше — бабочка, с крыльями за плечами под светом софитов, или куколка в джинсах и кедах. Не сомневался в одном — она ему нравилась, и с этим нужно что-то делать.
— Настя, правильно? — когда он подошел, девушка вздрогнула, резко поворачивая голову в его сторону. Засмотрелась на сцену, задумалась, даже немного испугалась. А потом, когда с лица пропала растерянность, она вновь свела брови на переносице, надевая привычную, в его присутствии, маску враждебности. С одной небольшой разницей — теперь им впервые предстояло не разойтись, лишь отметив выражение на лицах друг друга, а поговорить.
