Эффект бабочки - страница 27
* * *
Даже себе Настя не могла объяснить, почему решила прийти. Поддалась на уговоры Жени? Смешно, почему-то на его уговоры повторить ужин не поддавалась. Пожалела девочек? Возможно, пожалела бы, если б верила, что угроза реальна. Ее заинтересовали слова Амины? Вот эта версия уже близка к истине, только… признаваться, что ей любопытно, не хотелось даже самой себе.
Хотя нет, любопытно! Любопытно встретить человека, который прилагает такие усилия, чтоб организовать эту встречу, и спросить у него — зачем?
А кто этот человек… Совсем не любопытно, ни капельки, абсолютно, совершено… Только почему он не подходит?
Больше часа Настя провела в подобных раздумьях, изредка отвлекаясь на разговоры с подошедшими. Сначала с Аминой, которая вновь сыпала своими многозначностями, потом с Женечкой, который расхваливал ее за то, что пришла, а себя за то, что уговорил. Ну и еще немножко пытался уболтать на очередную встречу, но в этом вопросе Настя была безжалостна. Потом девушка немного танцевала вместе со всеми бабочками, которые решили продемонстрировать свои умения в штатском. Им хлопали, улюлюкали, смеялись. И они тоже дурачились, просто наслаждаясь, но когда трэк закончился, все помчали к бару, а Насте стало грустно — она всего на секунду вернулась в ту свою жизнь, где танец приносил радость, а потом снова почувствовала себя бабочкой Баттерфляя.
Отойдя подальше, в угол, она уставилась на сцену, на которой теперь, забирая микрофон из рук друг друга, девочки пели песни. Хотя не особо-то пели, скорее, соревновались в умении горланить, а вот стоило микрофону перекочевать в руки к Жене, он прокашливался, будто готовя связки, а потом с совершенно серьезным лицом начинал выдавать рулады, заставляя всех окружающих зажимать уши руками.
Если смотреть глобально, праздник удался, а то, что сама Веселова чувствует себя здесь лишней — так это ее личные проблемы, до которых никому нет дела, да и быть не должно.
— Настя, правильно? — он подошел именно тогда, когда Ася умудрилась забыть о главной цели своего пребывания на празднике.
Резко обернувшись, девушка свела брови на переносице. Свое отношение к этому человеку ей сложно было объяснить, но она его опасалась, а любой взгляд, любое движение, любое слово, адресованное не ей, раздражало. Будут ли так же раздражать слова в ее адрес, Настя раньше не знала, а теперь… вновь в душе поднялась волна раздражения. Видимо, он бесит ее на генетическом уровне, а еще кажется опасным, а еще… Она ведь не последняя дурочка, чтобы не понимать, зачем взрослому мужчине так улыбаться, протягивая бокал.
— Настя, но я не пью, спасибо, — девушка вновь перевела взгляд на сцену, делая маленький шажок в сторону вдоль стены.
— Я тоже, — Глеб хмыкнул, бросая взгляд на бокалы. И сам не понял, зачем наполнил два, видимо, за компанию. Пить бы все равно не стал, позже вспомнил бы, но тому, что так увлекся — удивился.
Девушка не ответила, только еще внимательней стала вглядываться на сцену, с которой сползали, спрыгивали, скатывались недавние солисты, уступая место более привычной для человеческого уха музыке.
— Глеб, — к сожалению, Имагин не посчитал это сигналом к тому, что разговор продолжать не стоит. Поставил бокалы на бар, а потом вновь обернулся к ней, смотря выжидающе, но без той тяжести, которую Настя помнила со времен первой их встречи.
— Я знаю, кто вы, господин Имагин, — а под таким взглядом сложно долго делать вид, что ты увлечена разглядыванием пустой сцены. Пришлось обернуться, посмотреть в спокойные глаза, при этом гордо вскинув голову. Мол, даже не пытайтесь меня обольстить! Я все о вас знаю! И о том, что уволить хотели за обморок, и о зажиманиях с Аминой, и о том, что на меня тоже некие планы имеются. Но не пройдет!
— Кто? — кажется, только это ему и было нужно — вытянуть из нее хоть слово, чтоб потом, зацепившись за него, раскрутить на разговор. Нужно было молчать.
— Вы, правда, хотите, чтоб я ответила? — девушка пыталась заставить себя говорить спокойно, а еще тщательней подбирать слова, чтоб слишком не нагрубить. — До склеротических лет вам еще далеко, а на человека, чье самолюбие тешит перечень собственных регалий в чужом исполнении, не походите.
Глеб снова хмыкнул, потянулся к волосам, провел по ним. Пожалуй, ему пора бы постричься, во всяком случае, стоило Андрюше зарасти до такого состояния, мама с удовольствием вооружалась ножницами. Но Имагину было неплохо.
— На самом деле, нет, — убрав руку, он снова посмотрел на нее серьезно, но как-то… легко. И говорил тоже легко и просто. Пожалуй, смотри он так же в первый вечер, обошлось бы без обмороков. — Хотел узнать, как себя чувствуете?
— Я? — девушка растерялась, не ожидала. — Хорошо. Почему вы спрашиваете?
— Просто не так часто люди при мне теряют сознание, ты здорово всех испугала…
Настя царапнули две вещи: это «ты» без спросу, а еще «испугала»… Его лично она испугала так сильно, что он готов был тут же вышвырнуть хилую недобабочку на улицу.
— Со мной такое тоже было впервые, потому не бойтесь, не повторится, — если только вы не станете больше играть в свои нездоровые гляделки…
— Значит, Настя, — создавалось впечатление, что он разведывает территорию, пытаясь подойти то с одной стороны, то с другой. Не получилось с вином — отлично, будут разговоры. Не вышла одна тема — ничего, есть другие. Зачем? Для того, чтоб ответить на этот вопрос, нужно было принять его правила или спросить в лицо.
— Значит. — Настя кивнула, почему-то выбирая первый вариант.
