Бессердечно влюбленный - страница 66
– Сомневаюсь, что в армии Тёмной стороны Силы носили куртки малинового цвета. И штаны с цветочками, – рассмеялся Миша.
Ему хорошо: раз-раз, и облачился в костюм, шлем, очки, снаряжение, будто только так и ходит. Даже в офис, на работу. Вот кто настоящий солдат. Спартанец! А меня притворяться даже на месяц не хватило… Так себе из меня спецагент. Не Штирлиц, однозначно. Раскрыли, взяли в плен, теперь заставляют горы покорять. Вновь помечталось об одеялке.
Но дальше было хуже – Миша прицепил к моим ботинкам лыжи.
Ой, а они скользкие!
Миша поймал меня, собравшуюся приземлиться в позе буквы Зю.
– Не торопимся. Осторожно.
– А, может, я как-нибудь на санках? – пробормотала я. – Вон, смотри! И Даха бредёт раскорякой. Нет, на Маню не смотри. Салют Маню! – Я помахала еще более яркому, чем обычно французу. – Он, наверное, в лыжах родился. Как и ты. А мы с Дахой ни разу не лыжницы! Зато очень качественно умеем на санках кататься. Честно! В универе на каникулах все горки в Мезмае – у меня там мама живёт – были нашими! Вжух, и ура! А тут будет вжух, и ноги из разных сугробов, а?…
Миша засмеялся, но в его взгляде просквозило удивление:
– Вика, неужели ты – и боишься? Я думал, ты абсолютно бесстрашная…
Ну вот и как после такого заявления признаться, что я всю жизнь боюсь ногу сломать на какой-нибудь такой горке?
– Нет, я ни капельки не боюсь, – ответила я и притворилась, что смотрю лихо и задорно.
– Вика, если ты не хочешь упасть, – сказал Миша, мигом обретая привычную серьёзность, – достаточно, чтобы лыжи стояли на канте. Веса твоего тела будет хватать для давления. И при катании потом это главное правило. Пока будешь делать первые шаги, палки можешь отложить. Они вообще не нужны…
Даха пришкондыляла к нам, Маню ей весело что-то рассказывал и кружил на лыжах, как мартовский кот, виляя местом, откуда растут хвосты.
– Стоп, cheri, – скомандовала подруга. – Здрасьте вам! А вы чего-то на ужин не вышли, ну да ладно. В общем, Михаил, мне тоже рассказывайте, как кататься. Потому что лыжных слов на французском я не знаю и скоро убью мужа палкой. Или сама убьюсь.
– Мы уже на «ты», – напомнил Миша и подмигнул: – Очки в карму зачтутся?
– Уже пошёл отсчёт, – кивнула Даха и махнула Маню: мол, катайся, дорогой, пока у нас тут политзанятия.
Маню радостно слинял. А Миша дотошно и скрупулёзно рассказал нам о конструкции лыж, о тайнах и секретах спасения попы от столкновения со склоном, скольжении и прочем. Возил, обнимая за талию, «Титаником», подправлял, корректировал, ловил, когда успевал. Правда, мы всё равно падали, а он слегка раздражался, но сдерживал себя, как мог. За что от меня лично получил жирный плюс – если бы кто-то так в офисе отчаянно тупил, он бы уже давно включил режим сталелитейного пресса. А тут даже шутить пытался, хоть и поглядывал на заснеженные пики в ярко-синем небе с некоторой завистью.
Наконец, я скатилась с горки «лягушатника» в его сопровождении без оплошностей.
– Умница! Идеально! – обрадовался Миша.
Разрумянившаяся Даха слетела рядом и тоже затормозила не попой.
– Ого! И ты молодец! Растёшь в моих глазах, Дарья!
Она выставила большой палец в перчатке:
– Аналогично!
Миша снова взглянул на далёкий склон. Я тронула его за руку и улыбнулась:
– Поезжай. Я вижу, тебе хочется.
– Нет, ты что! – замотал он головой. – Я несу за тебя ответственность. Ты новичок. Я должен быть рядом.
Я обняла его.
– Какой же ты классный! Но, мне и Дахе уже нужен отдых. Так что Миш, сейчас ты можешь нести ответственность за меня только в плане поглощения глинтвейна, тут я клятвенно обещаю тебе не напиться до неприличия и не поперхнуться гвоздикой.
– Ты уже устала? – не поверил он. – Но только часа два пробуем…
– Приплюсуй сюда всё, что было ночью, – хихикнула я. – И если мне не дать отдохнуть, можно легко сдать меня в утиль.
Он смутился.
– Прости, пожалуйста… Прости, Вика, я всё равняю по себе…
– Не надо, ты спартанец, а я…
– Цветочек, – вдруг договорил за меня он и покраснел.
– Да, – заулыбалась я, – поэтому цветочек взгромоздится вон в то кафе. А ты покори тот пик, который на тебя смотрит.
– Нет, ну так нельзя. Я с тобой пойду…
И ведь хочет же! Ну что будешь с ним делать? Переизбыток ответственности – тоже диагноз. Даха подъехала к нам.
– Я просто требую, – сказала я чуть строже, – чтобы ты нам с Дахой показал класс! Езжай, а мы хоть пообщаемся немного, по-женски.
– Правда?
– Абсолютная.
Он заколебался, потом по-директорски посмотрел на бывшего секретаря номер один.
– Дарья, ты ответственная, я знаю. Возлагаю заботу о Вике на тебя, пока я съеду с третьей очереди. Но чтобы всё… – он начал привычно давить.
– Всё будет окей, – хмыкнула Даха, – но за тон сейчас будет минус десять баллов из двадцати наработанных.
Миша незлобно выругался. Поцеловал меня в лоб и помог снять лыжи.
– Я скоро.
* * *
Мы с Дахой посмотрели ему вслед, и потом принялись втыкать носы лыжных ботинок в склон, как Миша учил.
– Мда, не скоро из него удав выветрится, – сказала Даха. – Хотя и успехи делает семимильными шагами.
– Стомильными! Он такой нежный! – рассмеялась я и тут же смутилась, словно выдала наш секрет.
– Ого, – присвистнула Даха и стянула шлем.
Я тоже. Впереди возвышалось деревянное французское кафе и маячило весёлое братство лыжников и безбашенных сноубордистов. Я обернулась ещё раз посмотреть, уехал ли Миша на подъёмнике. И вдруг кто-то подхватил меня под локоть.
– Так вот ты куда от меня сбежала! – услышала я знакомый голос. – Далековато!
