Сафари на невесту - страница 46
На заднем сиденье подпрыгивала от радости и нетерпения моя самая красивая на свете Ромашка. Розовенькая, как зефирка. Вся такая нежная, воздушная, соблазнительная! Улыбалась так, что хотелось остановиться, перелезть на заднее сиденье и зацеловать, затрогать, просто съесть всю без остатка! Но нельзя, чёрт побери всех этих Кавсадзе! Ещё сорок минут, и мы в Сигнахи, потом не знаю сколько уйдёт на церемонию, но тогда точка – больше никто и никогда не отнимет мою девочку! Не посмеет посягнуть на наше счастье! Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете и, казалось, мне всё по плечу!
– А кто же устроил весь этот фейерверк? – сгорала от любопытства Катя.
– Тамаз.
– Как?! Он же на другой стороне…
– Тамаз работает сдельно. Заказ по увозу меня к чёрту на рога он выполнил. Отчитался, деньги получил. Потом задавила совесть. Представь, Катя, помимо того, что он подлец, он ещё и грузин. А у них, как я понял, есть какой-то свой кодекс чести. И золотое правило: лишь бы скучно не было!
– Ничего себе!
– Угу. Чувство вины, страсть к приключениям и безопасный платеж на кругленькую сумму работают безотказно, – хмыкнул я, крутанул руль. Мы выехали за поворот, и я тут же ударил по тормозам.
Поперёк узкой, едва освещённой дороги что-то лежало. Мешок. Шевелится. Хм, мы могли бы перевернуться, не заметив. Или раздавить. Но что это?!
– Проверю, – с улыбкой сказал я Ромашке, а сам почувствовал себя как-то… странно.
Но я же не экстрасенс, чтобы ванговать и во все эти предчувствия верить. Я даже в пятнадцать лет не особо мистикой засматривался. Так что встал и пошёл. Даже ключи из замка зажигания не достал.
Мешок шевелился и елозил, как живой. Пыхтел.
Неужто человек? – по спине пробежал холодок.
Я присел и дёрнул за верёвку. Оно рвануло на меня. Из сползшего под напором изнутри отверстия высунулся чёрный нос, зубы, морда, и я уткнулся взглядом в осоловелые глаза барана.
– Здрассьте, – вырвалось у меня.
– Меее, – заявил баран и посмотрел преданно.
И вдруг за моей спиной взвизгнули шины по асфальту. Я резко обернулся и увидел, как с нарастающей скоростью сдаёт задним ходом арендованный Опель. Я подскочил и бросился за ним!
– Стой! Стой, скотина! – орал я на весь лес. – Катя!!!!
Я бежал! Бежал! Бежал за ним, как сумасшедший. Опель миновал поворот на дорогу в горы и резко поехал на меня. Я отшатнулся, уверенный, что сейчас он меня расплющит. Но машина развернулась влево и с визгом болида Формулы 1 помчалась вверх. Я снова бросился за ней. Фары удалялись слишком быстро. И, наконец, я выдохся. Остановился, тяжело дыша. Опёрся на колени. В груди пекло.
Я идиот, кретин, самоуверенный индюк! Как я мог поддаться на такую тупую разводку?! Сердце выскакивало из груди. В висках било, как по наковальне.
Они забрали её! Забрали мою Ромашку!!! Всё рухнуло в одно мгновение. Небо схлопнулось с землёй, остались только горы и баран на дороге. Чёрт, его же раздавят…
В отчаянье шаря глазами по темноте, перетекающей в ещё более крутую тьму, я перевёл дух, прокашлялся и нащупал в кармане брюк телефон.
– Алло, Сосо? Да, это Андрей Гринальди. Я хочу возбудить дело о похищении человека! Моей невесты! Поможешь?
27
Осталось дождаться подмоги, но ждать было чертовски трудно. Раздирало желание идти, бежать, искать. Всё нутро иссохло и скукожилось. Но пешком глупо.
Кто?! – хотелось орать на весь лес, чтобы аж до Тбилиси было слышно. – Кто посмел?!
А главное – до чёртиков раздирал страх, что ей навредят. Моей… Ромашке…
Убью. Кто бы это ни был, если хоть пальцем.
Меня окатило холодом от мысли, что её обидят.
Она же такая… беззащитная.
Я не находил себе места, один посреди ночи на трассе между Мцрели и Сигнахи. Точнее с собратом по разуму – вместе с бараном. Это развязанный придурок блеял, жался к моей ноге. Оставлял шерстинки на брюках, как линяющий персидский кот, и отчаянно вонял. Иногда кучерявый дремал. Потом просыпался и снова испуганно говорил «Меее», цокал копытцами по асфальту за мной, даром только папой не окрестил.
Я стоял, ходил, сидел. Меня бросало из гнева в ужас. Из беспокойства в возмущение. А надо было соображать. Надо было попытаться найти этот центр спокойствия внутри урагана, в котором получилось бы подумать.
Я снова достал из кармана телефон. Набрал отца.
– Андрей? – удивлённо бухнул он. – Ты на часы смотрел?! Или случилось что…
– Случилось, – ответил я, стиснув зубы, чтобы держать себя в руках. – Катю похитили.
– Чёрт! – отец замолчал, потом начал бурчать, как заводящийся мотор. – Я говорил, что нечего тебе делать в Грузии! И ей тоже. Зачем поехали? Ну не женились бы, просто жили в Ростове…
– Отец! – перебил его я. – Ты вообще себя слышишь?
– А что? Ещё давай, скажи, что я не прав! – он закряхтел, сказал тише: – Сейчас, я на кухню выйду. Надю и так разбудил, а ей завтра близнецов в поликлинику рано…
Я усмехнулся.
– Клёвые у тебя двойные стандарты, папа!
– Не дерзи!
– И не думал. Мне некогда, – ответил я, отпихивая от себя барана, который таки и норовил уткнуться мне мордой в штаны. Замёрз, что ли? – У меня есть к тебя два вопроса. Первый: телефон Алико Кавсадзе.
– Скину. Что ж ты сам у своей девушки не спросил? – усмехнулся отец.
– У жены, папа, у жены! – со злым нажимом ответил я.
– Когда вы успели пожениться?!
– Гражданский брак никто не отменял.
– И никто его за брак не считает.
– Я считаю. Этого достаточно. Вопрос второй: почему ты внезапно стал так резко против нашей с Катей свадьбы?
– Я всё тебе сказал: мало у тебя девиц было? И брак твой скороспелый с Ланой? Все нервы тебе вытрепала и нам за одно. Тебе не достаточно? Ты Катерину разве хорошо узнал, чтобы жизнь с ней навсегда связывать?!
