Жена Кукловода - страница 74
Людмила вдруг поняла: Шталь уезжает не преподавать. Он тяжело и возможно неизлечимо болен. И вдруг ей стало понятно, зачем Шталю понадобилось вернуть Анну. Рыжая сучка Лили вовсе не годилась для той роли, которую он приготовил для своей покорной, тихой, доброй девочки, к тому же благодарной ему и возможно, влюбленной в него по самые уши. Значит, ее догадка насчет того, что та страшная пьеса на юбилее доктора была разыграна по его сценарию, верна. Ее передернуло от омерзения.
Анна помогла Шталю сесть в кресло, сама устроилась у его ног, взглянула украдкой на Людмилу и едва заметно улыбнулась. Вслед за ними на подиум поднялся тот же самый седой господин белоснежном пиджаке с ярким шейным платком, что был на юбилее Шталя, и тоже занял свое кресло.
Девушка в короткой черной кожаной юбочке и таком же кожаном корсете, туго затянутом, вынесла на красной подушке толстую серебряную цепь с крупным медальоном округлой формы с изображением трикселя, выполненного чернением. Девушка остановилась около кресла седого господина. Еще одна, одетая точно также, почтительно подала ему микрофон.
Господин поднялся и произнес по-русски, правда, с сильным акцентом, что выдавало в нем иностранца, то ли прибалта, то ли финна или шведа:
— Господа! Сегодня важное событие для сообщества. Господин Доктор, по независящим от него причинам более не сможет выполнять обязанности вашего председателя. А поскольку приемник был им определен заранее, то господин Кукловод сегодня станет новым председателем сообщества Санкт-Петербурга.
Раздались сначала отдельные хлопки, которые постепенно переросли в аплодисменты.
Руслан встал со своего кресла и вначале подошел к Шталю, склонившись перед ним и поцеловав его руку, затем к седому господину, который, взяв с бархатной подушечки серебряную цепь, торжественно улыбаясь, надел ее на шею Сикорского.
Собрание опять зааплодировало. Книголюб.нет
Людмила смотрела на мужа и не узнавала его. В его глазах светилось торжество, лицо стало жестким и надменным, он окинул собравшихся властным взглядом и вскинул руку в несколько театральном приветственном жесте. Она чувствовала, как он упивается этим моментом. Потом Руслан взял микрофон из рук девушки и произнес:
— Я благодарю всех за оказанное мне доверие и надеюсь, что смогу его оправдать. Я обязуюсь свято чтить и укреплять все традиции, заложенные уважаемым Доктором, своим бесценным учителем.
Руслан снова подошел к Шталю и почтительно поцеловал его руку. Доктор сдержанно улыбнулся и сжал его ладонь.
Потом они спустились в зал, где был накрыт фуршетный стол. Шталь и Анна, на руку которой он все также опирался, направились к выходу. Девушка нашла глазами Людмилу и свободной рукой сделала жест, что позвонит ей. Людмила кивнула.
Их с Русланом окружили люди, которые что-то говорили, поздравляли, пожимали ее мужу руку. Она чувствовала себя забытой и совершенно ненужной. Закружилась голова. Так некстати вспомнился ее страшный сон, увиденный в санатории. Пробила дрожь, будто в зале открыли окно, и потянуло сквозняком. Она склонилась к уху мужа и прошептала: «Мне нужно выйти».
Он, даже не удостоив ее взглядом, кивнул.
В туалете Людмила намочила ладони и приложила их к пылающему лбу и щекам. Ей ужасно захотелось оказаться дома. Пугала толпа чужих людей, и даже рядом с Русланом было не по себе. Она не могла без боли смотреть на его ставшее таким чужим, незнакомым лицо. Властный и жесткий господин Кукловод. Тот самый, что хрипловатым властным голосом отдавал ей приказы в их студии, заставляя считать вслух удары хлыста. Но там она еще надеялась, что это просто игра. Теперь же вдруг с безжалостной ясностью поняла — это не так. И ей оставалось только два выхода — либо поступить как Анна и принять эту ставшую реальной жизнью игру. Либо прекратить ее. Но голос страшного старика из ее сна опять прозвучал в ушах: «Я прикажу сделать для вас другую куклу».
Снова забилось сердце, стукнули зубы от нервной дрожи.
С трудом Людмиле удалось успокоиться и взять себя в руки. Нужно было вернуться и уговорить Руслана уехать домой.
Внезапно в полутьме коридора дорогу преградила мужская фигура.
— Не бойся, — сказал тихий вкрадчивый, знакомый до ужаса голос, — мне нужно с тобой поговорить.
Мужская рука легко коснулась ее обнаженного предплечья, и ей показалось, что ее ударило током.
Вздрогнув всем телом от страха и ненависти, она сжала зубы и процедила спокойно:
— Господин Каверин. Вам же запрещен вход на собрания сообщества?
— Ну да, — криво усмехнулся он. — Вопрос всегда только в сумме штрафа. Твой муж не сказал? Как похоже на него.
Людмиле нестерпимо захотелось опять его ударить.
— С дороги, — прошипела она в лицо Каверину. — Убирайся…
— Подожди, — сказал он вдруг глухо, изменившимся голосом, — мне… нужно… это сказать. Пожалуйста.
Людмила не поверила своим ушам. Он просил?
Она замерла, снова бешено забилось сердце.
— Ненависть, — все так же глухо продолжил Каверин. — Заслужил. А я… просто завидую… Он не понимает… Не ценит…
Каверин обхватил руками голову, зарывшись пальцами в волосы. Потом немного взял себя в руки и спросил:
— Ты же не такая. Тебе не нравится все это?
— Каверин… кто дал тебе право лезть мне в душу? Ты — мерзкий садист и извращенец! — выкрикнула она зло.
Он покачал головой.
— Жаль что ты так думаешь…Очень жаль. Если бы я мог…
Каверин развернулся и быстрым шагом ушел. Людмила потрясенная, прижала руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.
