Жена Кукловода - страница 95
Он смолк и смотрел на нее отчаянно, будто пытался убедить в том, во что сам не верил.
— Это я виновата, — продолжила Людмила, из всех стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это я притащила нас в офис Шталя. Это я не смогла вовремя остановить все это, пока еще не стало слишком поздно. А ведь Анна мне говорила, предупреждала. А я все наивно верила — Игра останется только в студии. Оказывается, нет. Мы отравлены Игрой. Шталь как-то мне сказал, что правила устанавливают игроки. Старый лис… Он-то точно знал, что это не так. Правила устанавливает Игра. И по этим правилам я битая карта. Но Игра продолжается. И у тебя есть новая игрушка.
Руслан смотрел на нее, не отрываясь, недоумевал, не понимал, надеялся и не верил.
— Нет, — наконец произнес он осторожно, будто боялся спугнуть ее решение, — ты же не хочешь сказать, что я и Анна…
Повисла пауза. Они смотрели друг на друга, и каждый из них не хотел быть первым, кто произнесет вслух эти слова.
Людмиле показалось, что остановилось время. Перестали тикать часы в гостиной, перестало биться ее сердце. Мелькнула мысль — это было бы просто замечательно. Перестать существовать. Избавится от этой боли, растворится в безразличном, бездушном тумане, стать ничем. И тут же привычно одернула себя. Малодушная трусиха. Она должна закончить партию, во что бы то ни стало. Должна. Пока есть еще силы.
Вдохнула полную грудь воздуха, будто собралась нырять в холодную воду.
— Ты можешь играть с Анной. Если конечно она согласится, — закончила Людмила и сжалась, ожидая боли. Но боль не пришла. Серый, липкий туман безразличия затопил ее душу окончательно.
— Но ты… — Руслан все еще не верил. — Тебе же больно…
— Мне не больно, — ответила Людмила тихо.
И добавила еще тише:
— Уже не больно.
Снова повисла тишина.
Где-то в самом далеком уголочке сердца, там, где еще жила наивная юная Мари, влюбленная в своего сказочного Принца, она надеялась, что он скажет «нет». Но эта надежда была такой слабой, такой хрупкой…
Людмила вслушивалась в тишину, и сквозь нее все явственнее проступал тоненький и едва уловимый хрустальный звук… Это замерзала, прорастала острыми иглами, превращалась в лед, та самая, последняя надежда.
Руслан молча подошел к ней сзади и обнял за плечи. Людмила не сопротивлялась, безвольно отдаваясь его рукам. Он взял ее раскрытую ладонь и прижался к ней губами. Она впервые не почувствовала ничего.
Позвонить Анне Людмила решила сама.
— Если это будешь ты — выйдет двусмысленность. Словно у нее нет выбора, — заявила она Руслану спокойно и решительно.
— Ну я хотя бы съезжу…
— Нет, — твердо ответила Людмила. — Не смей на нее давить!
Анна не взяла трубку. «Видит мой номер и специально не отвечает, — подумала Людмила.
— Дай свой телефон, — потребовала она у Руслана.
Он нахмурился, но спорить не стал.
В телефоне Руслана Анна значилась под своей фамилией Черкасская. Людмила нажала вызов. Ровно три гудка…
— Слушаю.
«Она не назвала его «Господин», — подумалось Людмиле.
— Анечка, это Людмила. Хотим пригласить тебя к себе. Есть разговор. Приедешь?
В динамике повисло напряженное молчание, только еле слышно потрескивали помехи.
— О чем?
Людмила ответила не сразу, тщательно подбирая слова.
— О тебе, обо мне. О Руслане. О нас.
Снова молчание. Секунда, две, три, пять, тик-так, тик-так…
— Хорошо. Я приеду.
Через два часа Людмила смотрела, как Анна сидит на самом краешке кресла, напряженная, будто струна, не поднимает глаз и нервно теребит шарфик — розовый в голубую полоску. Людмила вспомнила, что этот шарфик они купили год назад вместе, разгуливая по «Пассажу». Как раз после возвращения Анны к Шталю. Они обе тогда были так счастливы, так беззаботны.
Снова будто в сердце воткнули тупую ржавую иголку. Вдох-выдох, вдох-выдох… Боль отступила.
Руслан напряженно молчал, не зная как начать этот странный и тяжелый разговор. Людмила, поняла, что эта честь снова принадлежит ей, тихо и спокойно спросила:
— Давай договоримся сразу: ты ни в чем не виновата. И я тобой горжусь.
Анна подняла на нее отчаянные, полные слез глаза.
— Я не… у нас… ничего не было, — пролепетала она, готовая разрыдаться.
Людмила села с ней рядом и сжала ее руку, гладя другой по плечам.
— Не плачь, пожалуйста, — тихо сказала она, — я знаю. Ты отказалась.
Анна всхлипнула и кивнула.
— Потому что не хотела сделать больно мне?
Опять всхлип и судорожный кивок.
— Спасибо, — сказала Людмила тихо и сжала руку Анны.
Потом встала и отошла к окну, посмотрев выразительно на мужа, давая ему понять, что дальнейшее ее уже не касается.
Руслан присел рядом с девушкой и тихо сказал:
— Если хочешь уйти, я тебя отпущу. Как-нибудь уладим все с Райшнером. А если откажется, наймем адвоката, попытаемся доказать недействительность оговорки. Хочешь?
Людмиле хотелось сесть рядом с Анной, поддержать ее, чтобы услышать: «Да! Конечно хочу!»
Но девушка будто оцепенела, на ее лице вдруг отразился такой ужас, будто ей зачитали смертный приговор.
Она сдернула с шеи шарф, словно он ее душил, и заговорила, быстро, сбивчиво:
— Отпустить?! Прогоняете… Я мешаю, конечно… Ну тогда у меня только один выход…
Всхлипнув, Анна закрыла лицо руками.
У Людмилы снова стало горячо в груди. «Неужели… Анна…у нее есть чувства к Руслану?!»
Она совершенно не ожидала такой реакции девушки. Ей казалось, что Анна тяготится этой оговоркой, навязанным ей договором, мечтает о свободе, о новой, другой жизни без рабства, без приказов и ограничений. Но предложение Руслана повергло ее в такой ужас…
