Рождественское предложение миллиардера - страница 33

— Ага, все же уверен, что ты проспонсировал ее, — в его голосе был определенный подтекст, словно он уже решил, что сам никогда не сможет сделать подобного.

— Нет, он не позволил мне, потому что не хотел быть моим должником. Мы начинали с помещения в подвале. Нам повезло наладить некоторые связи и получить несколько удачных сделок, но мы работали до изнеможения и много рисковали. Кто угодно может это сделать.

Макс пожал плечами, его лицо снова приобрело выражение закрытости, пряча искорку интереса, которую заметил Итан.

— Да, что ж, глупо с моей стороны тратить время, мечтая о вещах, которые никогда не произойдут. Я никогда не попаду в такой университет. Я запорол мои первые два года старшей школы.

— Не имеет значения, исправь это сейчас.

— Я пытаюсь, — Макс почесал голову и разочарованно вздохнул.

— Это место похоже на то, которое может тебе помочь.

— Так и есть.

— Еще не поздно. Тебе сколько, пятнадцать?

— Шестнадцать, — сказал он так, словно это было все равно, что восемьдесят.

— Значит, возьми себя в руки и подтяни свои оценки.

Макс в ярости схватил свои книги, заставляя Итана пожалеть о своей прямолинейности.

— Парень, слушай, я просто хотел помочь советом.

— Ну что ж, последнее, что мне нужно — это совет от богатого придурка, который считает себя добрым самаритянином и пытается впечатлить девушку, с которой хочет переспать. Прибереги его для того, кому не наплевать.

Он проследил за тем, как его первая попытка замотивировать проблемного подростка вылетела из комнаты. Он глубоко выдохнул. Дерьмо. Он думал, что с Дани было тяжело. Как у Элли получилась делать это целый день?

Он взглянул на часы. Она должна была скоро закончить. Он встал и подошел к рождественскому дереву. Все отлично постарались. Ничего вычурного, но из-за него главная комната выглядела более праздничной. Ему стало интересно, у скольких детей была елка, пока они росли. У него стояло по одной в каждой комнате дома его детства. Они все были большими. Каждая была украшена в особой цветовой гамме, соответствующей декору комнаты, и доставала до почти трехметровых потолков, но ни одна из них не вызывала такое тепло, как эта.

Вина поселилась в его мыслях, пока он думал об этом мальчике, Максе. Он услышал мягкие голоса в коридоре и, прислушавшись, узнал голоса Элли и Макса. Он посмотрел в сторону двери и увидел, как Макс подарил ей улыбку, скорее полуулыбку, и потом перевел взгляд вниз. Элли улыбалась ему в ответ, и эмоции ударили его под дых, лишая возможности двигаться. Внутри нее был свет, сияние, неотъемлемая доброта, которая взывала к лучшим его частям, умоляя их проявиться. Из-за этого он хотел забыть все причины, почему он не мог быть с Элли, самая главная из которых то, что он не был достоин такой женщины, как она. Он сделает ей больно, разочарует ее, и видеть ее разочарование убьет его. Но теперь, когда он узнал ее еще лучше, держаться подальше было практически невозможно. Впервые в жизни он хотел чего-то хорошего, хотел окружить себя людьми, которые заставляли его становиться лучше, быть больше того маленького мира, в котором он жил.

Элли напоминала ему медсестру Энни. Энни была ему как мать, и иногда, когда ему было плохо и страшно, он лежал на больничной кровати ночью, загадывая глупые желания и прося бога о том, чтобы он сделал Энни его мамой. Он знал, что, разумеется, это никак не могло исполниться, но Энни обнимала его так, словно знала, что ему нужно было за кого-то держаться, потому что он боялся, что исчезнет, и его заберут из этого мира, как только он закроет глаза. Энни заставила его поверить, что он останется здесь навсегда.

Именно Энни была рядом с ним, когда он плакал по Каре. Именно Энни радовалась громче всех, когда его выписывали. Именно к Энни он бежал с самыми теплыми объятьями. И он больше не держался так ни за одного человека. Энни научила его любить, но где-то по пути он забыл. Он забыл это особенное чувство.

Он сморгнул влагу с глаз и сфокусировался на маленьком золотом ангеле на дереве. Он все еще думал об Энни, ускользающие мысли, и он быстро похоронит их. Но это время года всегда поднимало на поверхность воспоминания. Он так и не решился вернуться туда, так и не навестил Энни, хотя и обещал. Он делал пожертвования, самые большие из всех, и отправлял туда подарки для детей каждый год, но никогда не возвращался. Однажды у него не будет иного выбора, кроме как переосмыслить эту часть его прошлого, о которой никто не знал. Это был его персональный ад, который поднимался раз в год и пытался его поглотить.

— Я готова идти, — сладкий голос Элли вернул его обратно в реальность, и он повернулся к ней. Мгновение он не двигался, испытывая трудности с выходом из состояния рефлексии и необходимостью иметь дело с настоящим, которое не позволяло ему быть искренним и открытым. Элли держалась бы за такого человека. Она держалась бы, передавая свою волю и доброту другому.

— Итан? Все хорошо?

Он кивнул, находя свой голос, напоминая себе, почему было лучше не думать обо всем этом. Чувства были невероятно переоценены.

— Прекрасно, — он пересек комнату, чтобы взять пальто и надел его.

— Ты в порядке? Ты выглядишь так, словно уже не так готов покорять мир.

Он улыбнулся, осматривая ее шапку и шарф. В конце продолжительного дня, она была великолепна, готова к зиме. Она была самой красивой женщиной из всех, что он видел, внутри и снаружи. И будучи настоящим эгоистичным подонком он хотел часть этого себе.

Он взял ее за руку, и она последовала за ним. Ему нужно было выйти наружу, чтобы она была только для него, пока он не вспомнил все причины, почему она не могла быть его, пока он не вспомнил, что собирался разбить ее сердце и сердца всех, кто был в этом месте. Дуновение холодного воздуха и хлопья падающего снега встретили их, когда они покинули тепло приюта.