Рождественское предложение миллиардера - страница 40

Элли покачала головой, улыбаясь.

— Знаю, верно? — сказал он ей с ухмылкой. — То еще эго.

— Так что она ответила?

Он замолчал на долгое время, смотря на потолок, его адамово яблоко несколько раз сдвинулось, прежде чем он заговорил.

— Она сказала, во-первых, она не стыдилась своей веры, что мы должны гордиться тем, во что верим, даже если другие с этим не согласны. И потом она сказала, что не важно, верю ли я в бога и хожу ли в церковь, но в некоторые моменты жизни, необходимость верить в нечто большее, чем мы сами берет верх. Она сказала, иногда груз, который мы несем на себе, слишком велик для одного. Она сказала, все будет в порядке, теперь она рядом со мной, но когда я снова буду сам по себе, если мне нужно будет утешение, если я потеряю свой путь или если груз станет слишком велик, мне нужно лишь прочитать эти слова и почувствовать их, поверить в них.

Элли стерла слезы, которые текли по ее лицу. Когда он встретился с ней глазами, ее сердце сжалось от увиденных в них слез.

— Я никогда не думал, что поверю в эти слова. Никогда не представлял, что буду настолько слаб, чтобы нуждаться в молитве или верить в нечто большее.

Она ничего не ответила, чувствуя, что он еще не закончил.

— Когда я начинал думать о Каре, то читал ее. Я до безумия боялся умереть после того, как вернулся домой, и не знал с кем поговорить. Так что я ложился в кровать с браслетом и молитвой. Я беру их с собой каждый год, когда иду на проверку.

— Ты все еще видишься с сестрой Энни?

Он покачал головой.

— Я никогда не возвращался.

— Ты ни разу не возвращался в эту больницу?

— Мне нужно было приходить на обследования в течение нескольких лет, но после этого, нет. Я просто... просто не хочу возвращаться. Я делаю им пожертвования, но не могу найти в себе силы вернуться в то время, когда я был настолько уязвим. Я больше никогда не хочу такое чувствовать, Элли.

Она хотела подойти ближе и поцеловать его.

Она хотела взять за руки человека, которым он стал, мальчика, которым он когда-то был.

Она хотела поцеловать его с каждой частичкой любви, которую чувствовала к нему.

Она не хотела, чтобы он решил, что она жалеет его, но все равно хотела подойти к нему и заключить в объятия. Она хотела протянуть руку и утешить маленького мальчика, который, должно быть, был так напуган, который потерял настолько важную для него девочку. Она хотела сказать ему, что все будет хорошо, что он найдет нового человека, которого полюбит, что он проживет долгую, счастливую жизнь. Но она не могла сделать этого. Как она могла сказать ему, что он полюбит кого-то еще? Она хотела быть той, кого он будет любить. Но она бы не произнесла это вслух. Вместо этого, она справилась с собой. Она пересекла комнату, и внезапно казалось, словно он был во многих милях от нее, и каждый ее шаг обладал большим значением, кроме самого очевидного. Итан стоял неподвижно, словно оценивая ее мотивы. Его карие глаза безотрывно смотрели в ее, единственным движением была лишь ритмично сжимающаяся челюсть.

Она остановилась, оказавшись прямо перед ним, достаточно близко, чтобы наклониться вперед и дотянуться до него губами. Она знала лишь, что хочет быть рядом с ним. Она отклонила назад голову и посмотрела на него. Затем она положила руку ему на сердце, ощущая его уверенный ритм, видя уязвимость на его прекрасном лице, пока он неподвижно наблюдал за ней.

— Мне не нужна твоя жалость.

Она улыбнулась.

— Ты и не получишь моей жалости. Ты заслуживаешь моего восхищения, Итан, — прошептала она и поцеловала выемку на его горле.

Итан посмотрел на женщину в его руках. Она убивала его. Он только что пережил момент катарсиса, в течение которого по-настоящему открылся ей. Ей как-то удалось пробиться через все его щиты, все возведенные стены и добраться до его сути. Она теперь все знала, ну, почти все. Если бы она узнала, кто действительно стоит за покупкой ее бесценного приюта, она ушла бы, не оборачиваясь назад, вероятно, пнув его напоследок.

— Элли... — она прикоснулась к его лицу в жесте, похожем на сострадание. Обычно он ненавидел сострадание, потому что оно шло рука об руку с жалостью. Но ее сострадание было другим. Ее глаза были мягкими и сияющими. Ее руки были на нем, и она смотрела на него так, словно знала каким мужчиной он был в действительности, и хотела его, несмотря на все это.

Он остановил ее, накрыв ее руку своей. Это было ошибкой, потому что она посмотрела на него своими наполненными решимостью голубыми глазами. Ее кожа была нежной под его рукой, и он забывал обо всем, когда она так близко к нему. Он позже найдет способ все исправить.

Она поднялась на цыпочки, облокотилась на него и поцеловала в шею.

— Итан, — сказала она. — Я сожалею о каждом разе, когда отказывала тебе. Мне жаль, что сомневалась в тебе. Только не отказывай мне. Твое эго более чем способно справиться с отказом, но мое его не выдержит.

Это был конец для него. Он мягко зарылся рукой в ее волосы, смотря на нее в последний раз. Ее сочные губы были приоткрыты; ее глаза горели огнем, и он знал, что дороги назад нет.

— Как будто я смог бы сказать тебе «нет», — хрипло прошептал он, прежде чем поймать ее губы своими. Он целовал ее долго, мокро и глубоко. Он переместил руки из ее волос к плечам, прокладывая след, ощущая ее тело. Он поднял ее, и она оседлала его, пока он нес ее в свою спальню, ногой захлопнув за ними дверь.

— Закрой ее, — сказала она между поцелуями.

— Хорошая идея, — сказал он и вернулся для этого назад, ее ноги крепко обнимали его.

Он положил ее на кровать и последовал за ней вниз. Ее пальцы гуляли по нему, и он понимал, что уйти от Элли будет невозможно.