Сколько ты стоишь? - страница 18
— Это точно не Джек. Рита написала, что это вроде бы девочка. Предложила мне придумать имя, — Мишин закатил глаза, но он явно больше придуривался, чем был реально возмущён. — Я ребёнку-то имя придумать не могу, а тут целая собака…
— А давай я придумаю! — вдруг заулыбалась Варя. — Мне вот тоже всегда хотелось собаку, но у папы на всех животных аллергия. А потом Дятел… то есть, Кеша родился, и стало не до собак. Назовите её Радой. Рада, Радость. Если Рите понравится, я буду рада.
— Я думаю, понравится, — задумчиво сказал Сергей. — Ей сейчас всё нравится. На редкость благодушное настроение… Потом наверняка опять будет скакать, но пока у нас дома мир и покой.
— Значит, вам как раз не хватало собаки, — усмехнулся Илья. — С собакой мир и покой становятся ещё лучше.
Мишин посмотрел на него очень внимательно.
— А вот эту Максу скажешь, если захочешь пойти во внеплановый отпуск. Подпишет не глядя.
* * *
Больше Берестов не спрашивал у неё про больно-не больно. Ни в этот день, ни на следующий. И вообще вёл себя так, как Варю полностью устраивало — обращался к ней только по работе, ходил тихо, привычно шаркая одной ногой, и почти весь день молча батрачил у себя за баррикадами, отлучаясь только в туалет, на обед или к генеральному на ковёр за какими-то разъяснениями.
А Варя то страшно злилась на Илью, то ощущала какую-то непонятную апатию по отношению к нему и ко всему белому свету, которая вымораживала все её чувства и мысли.
Часто хотелось плакать. Просто так, безо всякой причины. А может быть, причина была, просто Варе не хотелось о ней думать.
Она устала. Устала от этого постоянного напряжения, от жалости к себе, от злости на Илью. Варя всегда была доброй и позитивной девочкой, она не привыкла долго ненавидеть. И сейчас ей тоже хотелось поскорее забыть и отпустить, но… это оказалось выше её сил.
Она даже немного завидовала остальным коллегам-женщинам. Они заигрывали с Берестовым вовсю, строили глазки, кокетничали. И Варя в такие моменты чувствовала сильнейшее эмоциональное опустошение.
А ещё ей было стыдно за свою резкость с коллегами. В понедельник, когда они обсуждали Илью, Варю сорвало, и совершенно зря. Она, конечно, извинилась, но стыдно всё равно было.
Они ведь не виноваты ни в чём. Но от этого почему-то не легче.
И грешным делом она сама начала подумывать об увольнении…
В пятницу ударила жара. Она именно не настала, а ударила — только что на улице было тепло и свежо, и вдруг — плюс тридцать.
С самого утра у Вари болела голова. Так всегда бывало при резком изменении погоды, она уже привыкла. Головокружение, скачки давления, тяжесть в затылке и будто бы сжатые в железных тисках виски. Неприятно, но не смертельно.
«Ага, как и изнасилование, — подумала она мрачно, заходя в офис. — Неприятно, но не смертельно».
Настроение было отвратительным. В таком состоянии только рекламу ритуальных услуг придумывать. Жаль, что эти самые услуги в рекламе не нуждаются…
Варя немного опоздала, поэтому Берестов уже был на работе. Стараясь не смотреть на него, плюхнулась на своё место, врубила комп и угрюмо уставилась на заставку загружаемой винды.
— Привет, Варя, Илья! Варь, ты чего такая хмурая? — к перегородке подошла Люда, одна из немногих коллег женского пола, что не заигрывала с Берестовым по причине наличия любимого жениха. — Пятница же!
— А для некоторых даже тяпница, — пробурчала Варя. — Ерунда, Люд. Голова болит немного, вот я и расклеилась. Сейчас как начну работать над очередным заказом, так придётся обратно склеиться…
— Может, тебе таблетку?
Варя поморщилась.
— Да пила я уже. Мне эти таблетки, что мёртвому баня. Как однажды сказал мой папа: «Ты столько колёс не пей, а то они превратятся в крылья и вознесут тебя в небо».
Люда хихикнула.
— Так что с тех пор я стараюсь ограничивать себя в таблетках. Не хочется глюки ловить… или того хуже — самой глюком стать. Выпила парочку — и теперь жду, пока пройдёт.
— К вечеру дождь обещают. Может, полегчает.
— Может, — согласилась Варя.
Люда отошла, и какое-то время вокруг стояла блаженная тишина. Пока Берестов не сказал:
— Варь…
Девушка сразу напряглась. Судя по тону, он собирается спросить нечто не по работе.
— А тебе массаж не помогает?
— Массаж? — Варя удивилась. — Помогает, конечно, но где я его возьму на работе?
— Я могу сделать.
Голос у Берестова был какой-то… словно деревянный.
А у Вари так болела голова, что возмущаться не было сил.
— Нет, спасибо, — она усмехнулась. — Обойдусь.
— Варь… подумай хорошенько. Я умею делать массаж, меня один врач научил элементарным, но эффективным вещам, когда я в больнице лежал. И мы на работе, тут полно людей. Разве я могу совершить что-то плохое?
Нет, он ещё и упорствует!
— Я ведь уже сказала — не надо. Обойдусь.
— Варя… — голос Берестова наполнился укоризной.
— Перестань! — от гнева в висках сильнее запульсировало. — Не нужна мне от тебя никакая помощь! Я присутствие твоё с трудом терплю, а ты… массаж! Иди ты… со своим массажем! В баню! И там массажируй… шлюх своих любимых!
Хорошо, что она это не проорала, а прошипела вполголоса… Иначе вопросов коллег оказалось бы не избежать.
Берестов промолчал, только дыхание его стало каким-то… более тяжёлым, что ли.
И Варе вдруг стало совестно. В конце концов, сейчас он хотел помочь…
— Ладно… извини, — пробурчала она и поморщилась от боли в затылке. Повела плечами, и в шее что-то щёлкнуло. — Я погорячилась. Но массаж делать не дам.
