Люби меня в темноте - страница 34
Валентина. Когда-то моя надежда, сейчас она — та, кто может уничтожить все, над чем я упорно работал и к чему шел. Но хрена с два я позволю ей это сделать.
Я слышу, как через несколько дверей часы деда Ларри бьют полночь. Я собираю вещи, спускаюсь в гараж, сажусь в машину и отправляюсь домой.
Но пока я еду по городу, мысли по-прежнему терзают меня. Я думаю о своей семье. О своем прошлом. О настоящем. О Валентине. Сжав руль, я перестраиваюсь в другой ряд и решаю не ехать домой.
***
Брук берет мой член в руку, подводит его себе между ног и трет им свой клитор. Прислонившись спиной к изголовью кровати, я смотрю на ее великолепные титьки, пока она вталкивает в себя мою плоть и покрывает ее своей страстью. Эта женщина создана для секса со мной — в отличие от моей фригидной жены, которую каждый раз приходится чуть ли не умолять.
Обхватив пальцами ее талию, я трахаю ее быстро и жестко. Наклоняюсь и до крови прикусываю ее грудь, а она бьет меня по лицу. Мое сознание заволакивает темнота. Я переворачиваю ее на спину и вторгаюсь в нее одним резким толчком, наслаждаясь ее криками страсти и боли. Когда она начинает бороться со мной, царапать мою спину и руки, я обхватываю ее нежную, хрупкую шею и сжимаю ее, а потом смотрю, как она хрипит, пытаясь вдохнуть, пока мой член безжалостно — и жестоко — долбит ее. Наши тела покрывает пот. Комната пахнет, как наши грязные души. И, черт побери, мне это нравится.
Она кончает первой — глаза закрыты, стенки вагины с силой пульсируют, сжимая мой член. Поняв, что не могу больше сдерживаться, я выхожу из нее и изливаюсь ей на живот. Моя голова запрокинута, из груди рвется крик от ослепительной мощи оргазма.
Позже я лежу на кровати и смотрю, как она, обнаженная, выходит из ванной. Пока она вытирает волосы, я с извращенным удовлетворением разглядываю красные пятна, оставленные мной на ее теле.
— Вероятно, какое-то время я не смогу встречаться с тобой.
Она склоняет голову набок, отчего ее светлые волосы падают на плечо.
— Вернулась твоя жена?
Я качаю головой, и внутри снова просыпается гнев, который утих, когда я пришел сюда.
— Лоретта поставила мне ультиматум.
— Да? — Она выгибает бровь. — И какой?
— Не забивай этим свою хорошенькую головку. У меня все под контролем. Иди сюда.
Она бросает полотенце на пол и садится верхом ко мне на колени, а я провожу рукой по отпечаткам своих пальцев на ее шее. Мои чувства омывает садистское удовольствие.
— Я сделал тебе больно?
Брук качает головой.
— Знаешь, ты такой извращенный ублюдок.
Я криво усмехаюсь. Потом вспоминаю предупреждение бабки и снова мрачнею.
— Мне будет не хватать этого. — Я веду костяшками пальцев по ее грудям, по животу и вниз, к ее горячей, влажной промежности.
Она, закрыв глаза, стонет, когда я раскрываю ее и большим пальцем поглаживаю ее клитор. Ее руки ложатся на мои плечи, и она начинает втираться в меня.
— Прозвучало так, словно все кончено… — выдыхает она, когда я вталкиваю в нее сразу четыре пальца. — Что ты планируешь сделать?
Вместо ответа я целую ее.
Глава 18. Себастьен
Ты моя полуночная мысль и мое желание в 22:22.
Воздух сладко пахнет травой, на безоблачном небе светит теплое, яркое солнце. Я стою на веранде и наблюдаю за женщиной, которая, смеясь, убегает от стайки детей. Ее буйные кудри развеваются за спиной, голову украшает сбившаяся набок корона из одуванчиков. Она одета в летнее платье, которое больше подходит для пляжа, чем для дипломатического приема в шато в предместье Парижа, но даже если б на ней был холщовый мешок, вам было бы наплевать. Вы бы все равно не смогли оторвать от нее глаз. И не потому, что она здесь самая эффектная женщина. На приеме присутствуют женщины с более классическими чертами лица. Но им всем до нее далеко. Она напоминает мне море — своей неукротимостью, непредсказуемостью, удивительной красотой.
Валентина оглядывается на меня — с сияющими глазами, с румянцем, разлившимся на щеках — и энергично машет рукой, после чего маленькие сорванцы ловят ее. Я засовываю руки в карманы брюк и смеюсь. Даже дети не смогли перед ней устоять.
— Так приятно вновь это слышать…
Увлеченный сценкой, которая разворачивается передо мной, я не сразу замечаю, что рядом встала Софи. Оторвав взгляд от Валентины, я фокусируюсь на кузине. Многие говорят, что в ней сосредоточена красота нашей семьи, и не согласиться я не могу.
— Что слышать?
— Твой смех.
Я киваю.
— Здесь столько детей.
— О, ты же знаешь Джека. Он всегда приглашает всех, кто хоть как-то связан с посольством. — Она рассматривает Валентину. — Она, похоже, очень понравилась им. — Софи поднимает бокал с шампанским к губам, делает глоток. — Будь осторожнее, Себастьен.
— О чем ты? — Я хмурюсь. Мне не нравится направление, в которое сворачивает наш разговор. — Между нами ничего нет.
— Пока что, — добавляет она, краешком глаза наблюдая за мной. — Себс, послушай. Мне тоже очень нравится Валентина, и я правда считаю, что она — идеальная женщина для тебя. Ее единственный недостаток в том, что она замужем.
— Знаю.
— Дружок, ты думаешь, будто знаешь, но ты никогда не был женат. Тебе не стереть годы, которые они провели вместе. Как только ты попытаешься заставить ее сделать выбор между тобой и мужем, ты потеряешь ее. — Она делает паузу, выбирая следующие слова. — Ты же понимаешь, что это может перейти в новую черную полосу.
Неделю назад Софи и Джек приходили в мою квартиру на ужин. Там была Валентина. Беседа текла свободно, как и вино. Бокал превратился в пять или восемь бутылок, и, не успел я опомниться, как Валентина начала рассказывать о своем браке. Она больше не злилась. И даже не обвиняла Уильяма. Казалось, она наконец примирилась с тем, что осталось от ее брака. И ублюдок во мне был счастлив.
