Неудержимый мужчина - страница 20

— Неаааа, — он покачал головой, прижимая свое тело к моему, и электричество щелкнуло и заискрилось по комнате. — Я не местная проститутка УБН с членом, — прорычал он.

— Роль, которую я играл с Дарлой, был моим выбором, долгой работой, жертвой, которую я решил принести жизни, которой жил под прикрытием, и из которой должен был выбраться. Она затягивала меня вниз.

Она душила меня. Это дерьмо, люди, с которыми мне приходилось проводить время, я не мог вздохнуть чистый воздух, жить приличной жизнью, общаться с хорошими людьми, меня затягивало все глубже вниз. Я должен был сыграть на «статую Свободы», и я сделал это. И, бл*дь, я пошел на эту жертву, и все пошло не так, Тесс, я вынужден был наблюдать, как эти идиоты хватают хорошего человека и почти убивают его. Ты же была совсем другой. Моим заданием с тобой было легкое прикрытие. Сблизиться. Разнюхать все вокруг. Они изучали твои финансы, пекарню, прочти не подозревая тебя, не думая, что ты участвовала в его операциях, скорее даже ты была случайным свидетелем, но он общался с тобой и твое имя было в его счетах, они хотели убедиться в этом. Я взялся за это задание, примерно через час с тобой я понял, что ты чиста, а также я понял, где хотел бы оказаться после окончания расследования. И когда я взялся за эту работу, ты была светом теплого, солнечного дня, Тесс. Дарла была мертвой холодной, темной гребаной ночью. — Его лицо приблизилось, голос стал низким, и он закончил: — Было приятно снова почувствовать солнце.

Я смотрела в его сверкающие глаза.

Затем мои губы прошептали:

— Твоя работа довольно напряженная, Слим.

Он в упор смотрел мне в глаза. Затем искры исчезли, разлилось тепло, он перекатился на бок, прислонился к спинке дивана, потянув меня за собой, его руки крепко обняли меня, ноги переплелись с моими.

— Да, детка, так и есть. И это трахает тебе мозги. Вот почему, когда я встретил женщину, чей дом всегда пахнет тортом в духовке, которая крепко держится за меня, прижимая свои сиськи к моей спине, когда мы мчимся на байке, которая смотрит на меня так, будто я могу заставить остальной мир растаять для нее и останусь только я, я понял, что хочу удержать эту женщину.

И от чувств, от теплоты, брызнувшей из меня, я выпалила:

— Это в моем животе.

И увидела, как он медленно моргнул, прежде чем спросить:

— Что?

— Напряженная, ядовитая змея свернулась калачиком. Он может становиться очень маленькой, такой маленькой, что я забываю о ней. Но когда она раскручивается, увеличивается и становится такой большой, что заполняет меня, пробирается в горло, глубоко в горло, Брок, иногда я думаю, что она меня задушит, когда она начинает раскручиваться, я всегда ужасно боюсь ее удара.

Одна из его рук скользнула по моим волосам, вокруг глаз появились лучики, потом он прошептал:

— Это он оставил в тебе?

— Да, — прошептала я в ответ.

Он вздернул подбородок вверх, его пальцы просеивали мои волосы, затем он наклонил свою голову к моему горлу.

И когда он снова заговорил, его голос был густым, тягучим, я поняла, что это значит, тягууучим, я знала, что это означает для меня, я придвинулась к его длинному, худому телу, он спросил:

— Ты собираешься работать над этим дерьмом?

— Я..., — его рука напряглась у меня в волосах, а мои пальцы сжались на его футболке, потом я прошептала:

— Да.

— Ты разрешишь мне помочь?

Я закрыла глаза.

И шепотом повторила:

— Да.

Его руки сжались, придвигая меня, я напряглась.

— Ты боишься, детка? — Спросил он.

Я не стала повторять свое «да», просто кивнула.

Его руки сжались, а голос стал еще гуще, я почувствовала, как его шея согнулась, а губы сказали мне:

— Не надо. Пугающая, как п*здец и дикая, это просто, обычная неудержимая тварь. Ты только что прицепилась к другой неудержимой твари, Тесс, и я клянусь, детка, клянусь, — его руки сжались, и он закончил: — Я покажу тебе, что это хорошее, безопасное место.

Я глубоко вздохнула, потому что поверила ему.

Затем прошептала:

— Хорошо.

Брок ничего не ответил. Он просто крепко меня обнимал. Он держал меня так долго. Достаточно долго, чтобы я расслабилась в его объятиях. Достаточно долго, чтобы мои пальцы распрямились, а затем опустились расправленные на его теплую, твердую грудь. Достаточно долго, чтобы я поняла, что «Космо» на задней веранде действительно плохом бэби-шауэр с девушками, которые переживали за меня до глубины души и хотели лучшего, не пролили даже малую толику света на то, что у меня происходило на этом диване в этот момент. Единственный, кто знал, что происходит, это была я и Брок.

И после того, как прошло достаточно долго, он толкнулся вверх, схватил свое пиво, прислонился спиной к дивану, головой к моим подушкам, приподняв их на подлокотник, я в основном расположилась на его теле, его бутылка с пивом стояла у него на груди, и когда я подняла голову, чтобы взглянуть на него, увидела его «жидкого серебра» глаза, наблюдающие за мной.

Затем он пробормотал:

— Хорошо, детка, теперь расскажи мне о Кентукки.

Я прикусила губу.

Брок усмехнулся.

Я перестала прикусывать губу и улыбнулась в ответ.

Потом прошептала:

— Я должна снять линзы и надеть очки.

Его взгляд потеплел, губы расплылись в улыбке, рука ослабла, и он тихо произнес в ответ:

— Хорошо, дорогая, я буду здесь.

Это заставило меня снова улыбнуться.

Потом я вскочила, чтобы снять линзы и надеть очки.

6.

Недостаток аннулирован

— Черт, — пробормотала я, открыв глаза и увидев перед собой грудь Брока в футболке.

Мы спорили на диване и очевидно заснули, потому что раннее утреннее солнце светило через жалюзи.