2+2 - страница 51
Никита шагнул вперед, присел на корточки, пристально посмотрел Селиванову в глаза и почти ласково проговорил:
– Ты же моя политкорректная прелесть. Так вот, Вовик, заруби на носу: тебе тут официально не рады. Двигай в хостел, что ли. Или попробуй вернуться к особняку и спеть серенаду под окном Лариски. Вдруг папа сжалится и согласится на ваш мезальянс?
– Иди ты!
– Так… – Я положила руку на плечо Никиты. – Хватит ссориться.
– Что? – Данилов поднялся и неверяще посмотрел на меня. – Ты действительно его пустишь?! После всего?
– Но ему некуда пойти!
– Да и пох*р, – жестко ответил Ник. – После того, что он с диском сделал, я бы лично отдал его неформалам и иным нетрадиционалам, завещая не отпускать, пока наш Вовик не проникнется различного рода интимом.
– Никита!
– Разбирайся сама, – спустя несколько секунд махнул рукой Данилов и, развернувшись, ушел в свою комнату.
Я, прикусив губу, смотрела ему вслед и вовсе не была уверена, что поступила правильно. Вернее… да, Никита во всем прав! Но нельзя же оставлять человека в беде и спать спокойно, зная, что тот ночует у тебя под дверью на коврике?!
Но дать волю колебаниям я не успела.
Селиванов моментально вскочил на ноги и, сжав мою руку потными от волнения ладонями, затряс ее.
– Спасибо, спасибо большое! Я всегда знал, что ты хорошая, добрая, умная…
Я нахмурилась, вспомнив, что именно благодаря этим качествам у него и получилось настолько легко меня облапошить, и мы потом с Никитой почти неделю не спали, компенсируя последствия. А Селиванов развлекался с Ларисой!
Но не успела я дать волю сомнениям, как Вова уже прошмыгнул в квартиру и даже снял обувь, чтобы аккуратно поставить на полку свои сверкающие лакированные ботиночки.
Помялся, переступил ступнями, и я невольно хмыкнула, увидев, что один из его носков дырявый. Что, костюмчик Айвазова выдала, а вот носочки свои пришлось надевать?
Я отвела Селиванова в гостиную и щедрым жестом указала ему на диван.
– Располагайся. Плед сейчас принесу.
– Спасибо, – тихо ответил Вова, аккуратно примостившись на краешке сиденья словно бедный родственник. – Спасибо тебе огромное, ты не представляешь, как ты…
– Хватит, – оборвала я его, досадливо скривившись. – Поверь, твое присутствие меня совсем не радует.
Быстро сбегав к себе, я нашла пушистый плед, который убрала в шкаф при заселении как ненужный, и принесла его в гостинную. Проходя мимо комнаты Никиты, виновато покосилась на белоснежную дверь.
Честно, милый, я тоже не в восторге. Как представлю, что это была бы твоя бывшая, так вздрогну.
– Вероника… Я хочу с тобой поговорить. Честно, откровенно. Даже, можно сказать, покаяться! – на выдохе заявил парень, как только я вновь появилась в поле его видимости.
Я удивленно на него воззрилась. Ничего себе заявочки!
– Ну, пошли.
И мы отправились на кухню. Я даже не стала предлагать ему чай, просто села и кивнула на свободное место напротив.
– Излагай.
– А ты изменилась, – грустно улыбнулся Вова, пристально глядя на меня и словно знакомясь заново. – Такая уверенная стала, сильная. Я рад.
– Не твоими стараниями. Переходи к сути дела.
– В общем, для начала я хочу извиниться. Я прекрасно осознаю, что поступил очень подло и низко. Это недопустимо, и мне нет прощения, но я все равно хочу попробовать объяснить. Я действительно влюбился в Ларису.
Я не удержалась и саркастично хмыкнула, но Вова упорно продолжал:
– Ты же в свое время дружила с ней, ты знаешь, какой она может быть обаятельной… и очень красивой. Я просто не верил, что это все со мной. Она словно дурман заполонила мой мозг, и я сделал, что сделал.
– Ты бросил меня, а потом украл нашу с Никитой работу. Называй, пожалуйста, вещи своими именами. Очень приятно слышать. Что-то конструктивное будет или на этом все?
Былых чувств к Вове уже давно не осталось, но в любом случае даже просто для самолюбия неприятно слышать, что тебя на раз-два променяли из-за гламурной цыпы, стоило ей поманить наманикюренными пальчиками. И не просто променяли, а столь грязно предали!
– Да, будет. – Он нервно переплел пальцы. – В общем, Ларисиному отцу сказали, что его дочь не занимается учебой со знакомой ему девочкой, в которой он был уверен, а живет со мной. Речь шла о тебе, выходит. Он разгневался, приехал и попал как раз в разгар вечеринки, что подтвердило его выводы. А я… я не знаю, что делать, Вероника! Мне кажется, что теперь он сделает все, чтобы я проиграл. А я не могу проиграть! Я не могу вернуться в Россию ни с чем, словно побитый пес. Это позор, просто ужасный позор. Как жить с этим?!
– Ты перегибаешь… – осторожно ответила я, ни на шутку впечатленная спичем Селиванова.
– Нет, все именно так, как я говорю! Ника, ты же знаешь мою семью? Ты помнишь, каким шансом они считали эту поездку. Твоя мама наверняка возлагает на тебя те же надежды. Ты все понимаешь! Вернувшись без гранта, я словно приползу побитым псом, признавая, что ни на что не годен! Только мести улицы! Тут проще в самом деле выброситься из окна, по крайней мере они запомнят меня решительным!
– Что?! Какая, к чертям, решительность, ты совсем крышей поехал?
– Нет. Просто я понимаю, что жизни дальше нет. И да, прости меня за все. Просто я должен был сказать. Покаяться…
– Вова!
– Больше не буду напрягать тебя Ника. Может быть, я не был так конструктивен, как ты хотела, но был искренен с тобой! Не поминай меня плохим словом, Вероничка. Это важно для меня, ведь, несмотря на все мои грязные поступки, я чувствую, что ты мой друг! А теперь спокойной ночи.
