Нахал - страница 50
Я превратился в сгусток боли, безнадеги и тоски.
* * *
Время остановилось. Перед глазами то вспыхивали, то гасли фейерверки.
Она преследовала даже во сне. Мы словно перенеслись на тот дикий пляж. Ангелина покрывала каждый сантиметр моего тела поцелуями, непрерывно глядя в глаза. Её глаза. Блестящая серая гладь превратилась в штормовое море. Во взгляде светилась тоска. А потом губы любимой опустились ниже. Я взвыл, почувствовав, как кровь приливает к члену. Образ Ангелины мог поднять даже у мертвого. Мозг до сих пор напоминал фруктовый пудинг, а тело начинало оживать. Мысли сосредоточились на ощущениях внизу живота. Я всё дальше уплывал от реальности…
Мы с Линой занимались любовью по несколько раз в день. Я каменел от одного прикосновения. Её горячие губы хозяйничали вокруг ствола, язык играл с головкой, пальцы гладили мошонку. Пьяное забвение сменилось звериной похотью. Каждая мышца натянулась струной. Смотрел на звезды, позволяя любимой делать со мной всё, что пожелает. Мое тело – впрочем, как и душа – навсегда принадлежали ей. Пульсация в члене становилась адской, прикосновения алчными.
– Лина, ты вернулась? – выдохнул пересохшими губами.
Мышцы внизу живота горели огнём. Я застонал, ощутив тёплые губы на своей груди, шее, ключицах. Мечтал, чтобы этот сон никогда не заканчивался. Я и она в одной постели. Обнаженная или в моей футболке.
Дикий кайф.
Мышцы бёдер пронзил очередной сексуальный разряд. Кончить. Мне необходимо было сделать это. Выместить свой гнев. Но сил подняться и дойти до душа, увы, не оказалось…
– Лина ты вернулась? – продолжал шептать, окончательно запутавшись, где реальность, а где вымысел больного сознания.
– Да, Эдичка, я вернулась. Я здесь. Теперь всё будет как раньше. Всё вернётся на круги своя.
Я сцепил зубы, чтобы не застонать. Пара конвульсивных толчков – и сознание ослепила слабая вспышка удовольствия. Я был так пьян, что все ощущения притупились.
– Лина… – прохрипел, утыкаясь носом в облако шелковистых волос.
ЗАПАХ!
Меня чуть не вывернуло наизнанку от приторно-сладкого-чужеродного аромата. Моя девочка пахла совсем иначе. На долю секунды приоткрыл слезящиеся глаза.
– Нет, это не сон. Этого не может быть…
Несмотря на настырный солнечный свет, глаза не хотели открываться. Голова раскалывалась, как чугунный котел, по которому барабанили кулаками. Бум. Бум. Бум. Во рту стояло мерзкое спиртовое послевкусие. Прошлый вечер частично стерся из памяти. Ещё бы – я нажрался на голодный желудок. При мысли о еде к горлу подкатил ком желчи.
– Бл*… – судорожно вздохнул, пытаясь собрать себя в кучу.
– Эдик, ты проснулся?
Я вздрогнул, резко поворачивая голову.
– Какого черта ты тут? – язык забуксовал, прилипая к нёбу. Поясница и ладони моментально взмокли.
– А я завтрак приготовила, – смущенно улыбнулась Баринова, присаживаясь на кровати.
– Ты же вернула свои ключи, – ошарашено выдохнул, скаля зубы, как ненормальный.
– Вернула. Правда, гораздо раньше сделала дубликаты, – Настя опустила ресницы.
В воздухе разлилась оглушающая могильная тишина. Только сейчас обратил внимание, что бывшая девушка сидела в неглиже. Стянул простынку с бёдер, прерывая затянувшуюся паузу отборным матом.
– Мы трахались? – процедил сквозь зубы.
Нет!
– Эдик…
– ТРАХАЛИСЬ? – я подскочил, с силой стискивая её запястье.
– Д-да. Ты был рад, что я вернулась. Сам же говорил, она уедет, и всё будет как раньше, – губы незваной гостьи задрожали.
– Уходи!
– Эдик, мы ведь всегда друг друга поддерживали. Я не оставлю тебя в таком состоянии!
– Уходи, Настя. Проваливай! – повторил срывающимся голосом.
В ушах звенело. Я еле держался на ногах и впервые пожалел, что пару лет назад во время гонок удалось избежать лобового столкновения.
– Но, Эдичка, я знаю – тебе сейчас нелегко. Но мы сможем преодолеть всё это…
– Неужели тебе приятно обгладывать после неё кости? – спросил, глядя прямо в глаза.
– Она уехала. Вот увидишь, скоро все будет как раньше… – Баринова отвела взгляд, не выдержав зрительного контакта.
– Да ни черта уже не будет как раньше! – проревел, долбанув кулаком по дверце прикроватной тумбы. – Буду трахать тебя, а представлять её. Устраивает такой расклад? – я расхохотался, схватив Баринову за плечи, и потащил к двери. – Уйди с глаз моих! УЙДИ, НАСТЯ!
– Эдик, прекрати вытирать об меня ноги. Я ведь могу и с отцом поговорить…
– И что он сделает? Перекроет мне кислород? Ты думаешь, я испугаюсь? Да мне плевать! На тебя, на твоего папашу! В гробу я вас всех видел! – вытолкнул липучку за дверь, бросая измятое платье ей под ноги, и побежал к холодильнику.
Краем глаза видел там непочатую бутылку…
POV. Ангелина
Москва
Я остановилась около двери в квартиру бабушки и сделала глубокий вдох. На ум пришла одна из техник подавления эмоций: представила себя в непроницаемом зеркальном шаре, в который не могли попасть негатив и страхи извне.
– Я Железнова, черт подери! – гордо расправила плечи, выжимая до упора черный квадратик звонка.
За дверью послышались шаги.
– Дочка?
Миг – и сердце окатили кровью.
– Мамочка?! – не поверила своим глазам.
За этот месяц она словно постарела на десять лет: лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени, лоб разрезала нитка морщин. Невысокая женщина с копной вьющихся волос кофейного оттенка измождено улыбнулась, сгребая меня в объятия. Техника подавления эмоций вышла из строя: из глаз брызнули слёзы, застилая всё вокруг…
