Любовница своего бывшего мужа - страница 41
— Как я тебя хочу… Невыразимо просто.
Я судорожно выдохнула, вытолкнула из себя застрявший в горле воздух. Пространство между нами звенело напряжением. Никто не касался друг друга, я даже боялась двинуться, но эти сантиметры между нашими телами были наполнены такой энергией, что это все казалось связью более сильной, чем любые прикосновения.
Он отступил на шаг — неслышно, так что я ощутила это по изменившемуся полю между нами, и мне хватило пространства как раз на то, чтобы развернуться к нему лицом. Я почти качнулась к нему, но отпрянула.
Подняла глаза, встречая горящий его взгляд. И не смогла разорвать эту нить, так и стояла, и смотрела, вцепившись пальцами в столешницу позади себя, чтобы не броситься и не повиснуть у него на шее. Он стиснул руки в кулаки и убрал в карманы джинсов.
— Помнишь, как мы на вечеринке делали вид, что у нас с тобой ничего нет? Ты сказала, что любовников выдают прикосновения и реакция на них, и я весь вечер вот так ходил, держа руки в карманах, чтобы не дотронуться случайно. У меня на следующий день болели все мышцы от напряжения.
— Мы все равно спалились, — отозвалась я. — Потому что стояли слишком близко и все время смотрели друг на друга.
— Смотрели… — он усмехнулся. — Тогда, на ужине с моей родней. Сидели на разных концах стола, притворялись приличными, но — смотрели.
— Мне кажется, я пыталась тебе мысленно передать все, что хочу с тобой сделать.
— У тебя получалось. Я даже курить не ходил, так неприлично было выползать с торчащим членом.
— Наши мысли, кажется, задевали всех, кто встречался им по пути.
— Определенно. Дядя Гена тетю Лару потом в коридоре минут пятнадцать мял как подросток.
— Уж кто бы говорил. Ты пока в гости ко мне ходил, помнишь, сколько времени мы каждый раз прощались в прихожей? Твои руки в моих джинсах? Родители как зайки сидели в гостиной и боялись в туалет сунуться, чтобы не увидеть нас во всей красе.
— А мои увидели…
— О господи, да, на даче! Твоя мама решила тебя разбудить. Откуда ей было знать, что я уже разбудила.
— Ты бы хоть прикрылась тогда.
— Ну, я подумала, что раз уж моя будущая свекровь увидела, как я скачу на тебе сверху, то сиськи во время светской беседы прикрывать уже поздно.
— Мммм… твои сиськи… — его взгляд спустился ниже, и я ощутила, как горят соски под футболкой и лифчиком, как будто он не просто смотрит, а дотрагивается до них.
— Ага, никогда не забуду, как ты так хотел, чтобы я посмотрела «Принцессу Мононоке», что никакие мои намеки на секс на тебя не действовали. Единственное, перед чем ты не мог устоять — перед моей грудью.
— Я тискал ее весь мультик. Это было охрененно, пушистый.
— Это было мучительно, солнц. Но зато я тогда первый раз кончила только от прикосновений к соскам.
— Ты просто была хорошо мотивирована.
— Ты просто мне не давал!
— Зато я был отомщен за те времена, когда ты боялась первого раза и неделями меня мариновала!
— Я не боялась, твой папа спал за стенкой.
— Но он спал же.
— Ты же помнишь, что когда это произошло, он спать перестал?
— Откуда мне было знать, что ты так кричишь во время секса. Оргазмы у тебя тихие.
— Я интуитивно догадывалась. А тебя это ничему не научило.
— О да, — он рассмеялся. — палатка на Волге? Далеко-о-о-о-о разносится голос над водой, особенно в туристический сезон.
— О, господи… — я залилась краской от одних воспоминаний.
— Но в том автобусе до Пензы ты была тихая… — голос Антона стал ниже и тише, и меня пробрала дрожь.
— Это была безумная идея…
— Но сначала меня заводило то, что у тебя под юбкой ничего нет, а потом то, как ты невинно сидишь у меня на коленях… но я внутри.
— Довольно мучительное ощущение, когда хочется двигаться.
— Ты справилась, — я и не заметила как его рука выскользнула из кармана, и уже гладила меня по щеке, а большой палец обводил мои губы.
— Я научилась сжимать тебя, да…
— Самый мучительный и сладкий оргазм в моей жизни.
— Точно. Так мы выяснили, что и ты можешь орать во время секса.
— Я стонал.
— Но очень громко.
— Ты бы знала, как это было…
— Примерно, как когда ты притащил наручники и решил устроить мне медленный секс?
— О да-а-а…
Когда он успел придвинуться так, что несколько миллиметров между нами уже не имеют значения?
Или это я придвинулась.
— Два часа поджаривать на медленном огне… Я была уверена, что просто умру от нервного истощения.
— Но тебе понравилось то, чем все кончилось?
— Не уверена, что я все запомнила.
— Интересно, поставила ли ты рекорд по самому длинному оргазму в мире? Я мог бы кончить в тебе раза два, пока ты извивалась.
— Твое любимое извращение… кончить и не выходить, и снова начать.
— Ты слишком сладкая, тобой невозможно насытиться, — его губы уже почти касались моих.
А мои пальцы легли на твердую выпуклость под джинсами и сжали ее.
Это словно сорвало Антона — он набросился на меня, зацеловывая как безумный. Губы-глаза-щеки-шея-ключицы-грудь и обратно, и в беспорядке, как будто он реально хотел попробовать меня всю, во всех местах.
Он делал это яростно и нежно одновременно, и легко, и глубоко, так что наверняка оставались засосы, сплетаясь со мной языком, и тут же выдыхая и отстранясь, чтобы снова наброситься.
Но — миг, и он сделал резкий шаг назад. Взъерошенный, растрепанный, с выбившейся моими стараниями футболкой.
— Прости! — он подхватил оставленную на стуле ветровку и быстро вышел за дверь. Послышался шум заводящейся машины.
