Трансфер - страница 68

— Дыши. Вдох. Один, два, три. Выдох. Один, два, три.

Недостаток воздуха уже не так очевиден. Престон чувствует это, он ждет, продолжая гладить меня по спине, пока я не успокаиваюсь.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это не случайность?

— Я… я нашла письмо. Он сделал это.

— Что сделал? Что он сделал?

— Он покончил с собой, — отвечаю я. — Он потерял все и покончил жизнь самоубийством. Он оставил нас добровольно, сделал это специально, даже несмотря на меня, — кричу я. — Почему даже такого аргумента, как я, ему было недостаточно?

Престон обнимает меня. Он держит мое дрожащее тело, пока я не перестаю плакать, пока не прекращаются последние всхлипы, и я не замираю.

— Пожалуйста, не покидай меня, — шепчу я.

— Ш-ш-ш. Тс-с. Я здесь.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — снова шепчу я.

На этот раз я поднимаю голову, чтобы встретиться с его взглядом. Я уже сказала гораздо больше, чем можно сказать, и он понимает каждое слово.

— Никогда, — он встает и поднимает меня на ноги, принимая мой вес на себя.

— Куда мы идем?

— Я провожу тебя домой.

Медленно, чеканя шаг, Престон ведет меня вниз по Лексингтон, пока мы не добираемся до Тридцать пятой. Я ожидала, что он пойдет дальше, оставив меня у моего дома, но мы оказываемся в соседнем квартале возле его особняка, и он ищет ключи.

— Я думала…

— Не хочу оставлять тебя. Мне нужно убедиться, что ты в порядке. Поэтому я привел тебя к себе.

— Спасибо, Престон.

Вместе мы входим в его квартиру. Он снимает свое пальто и вешает на входную дверь, потом мы идем к гостиной.

— Скажи мне, что случилось?

— Это трудно объяснить, чтобы ты мог понять.

Он кивает, берет мою руку в свою, добавляя мне уверенности этим маленьким жестом.

— Я была в квартире Ричарда, пыталась разобрать его гардероб и нашла коробку. Внутри были личные вещи. Бумаги, подтверждающие мамины права на фирму, дарственную на квартиру, которую купила для нас компания. Еще была книга. Книга Джейн Остин. Я полистала ее, и оттуда вылетело письмо.

Слова иссякли, мне нечего добавить.

Вдох — выдох. Вдох — выдох.

— Я понял, о чем ты.

— Он писал, что ему жаль, писал, что моя мама была права насчет него, — я делаю глубокий вдох. — Мама сказала ему, что нам будет лучше без него. Он потерял все, а она сказала ему такое.

Престон кивает.

— Как она могла сказать такое? Как она могла сказать ему, что нам будет лучше, если он сгинет? Это ее вина.

— Я знаю, что ты сейчас зла. И это понятно, что ты винишь мать. Но твой отец явно переживал кризис, он не мыслил рационально в тот момент. Он чувствовал, что у него нет другого выхода, кроме как уйти из жизни. Ты можешь винить свою мать сколько угодно, это неизбежно. Но из того, что ты рассказывала мне о ней, очевидно, что она винит себя не меньше. Тебе нужно простить ее.

— А его? Как мне простить его? Как мне простить тот факт, что он не любил меня достаточно, чтобы остаться на этом свете?

— Ты должна принять это своим сердцем, понять, что он действительно чувствовал, что у него не было иного выбора. Он был в шоке. Простить и любить его, несмотря на его поступки.

— Не знаю, смогу ли я.

— Сможешь и простишь. Ты удивительный человек, и, если кто-то и способен на прощение, то это ты.

— Откуда ты знаешь?

— Потому, что я верю в тебя.

И опять он находит правильные слова. Слова, которые я так хотела услышать. Слова, которые мне нужно услышать.

— Это будет исцелением твоего горя. Простить ее. Простить его.

— Ты так говоришь, будто знаешь это наверняка.

— Знаю.

Выгибаю бровь, глядя на него.

— Речь о моем личном опыте, я не хочу сопоставлять это с твоим.

— Или ты просто не доверяешь мне ту частью своей жизни.

— Доверяю, — изрекает он на выдохе. — Я рассказывал тебе, что, когда учился в колледже, у меня была девушка. Мы встречались. С одной стороны, она была безупречна, но была и другая сторона ее жизни. Это сейчас я знаю, что она страдала от биполярного расстройства, но в то время, естественно, ничего не знал. Она была бесшабашной и веселой, но когда она была не в себе, это было печально… — его голос затихает. — Она совершила самоубийство на втором курсе.

— Мне очень жаль. В этом причина?

— Что я стал психотерапевтом? Да. Я никогда не видел знаки, если бы только знал — как, я бы помог ей пройти через ее кошмары.

От удивления мои глаза увеличиваются, сердце усиленно бьется в груди.

— Кошмары? — шепчу я, глядя на него, собирая кусок головоломки, подходящий друг другу. — О, мой Бог. Все это время ты был так напуган, что у меня трансфер, ты был со мной, потому что… Я замена? Ты пытался найти способ для себя, чтобы исправить свои ошибки?

Престон теряет самообладание, наклоняется вперед, обхватывает ладонями мое лицо, и прежде чем я понимаю, что происходит, он набрасывается на меня, яростно целуя.

Когда мы останавливаемся, его неровное дыхание щекочет мои губы.

— Как ты можешь сомневаться во мне? Как ты могла подумать, что это нечто другое, что происходит между нами?

— А что между нами происходит? Что ты чувствуешь ко мне?

— Все. Я чувствую, что ты для меня все. Ты все, о чем я думаю и мечтаю, каждая секунда без тебя — это вечность. Думаешь, это не убивает меня? Думаешь, что это не причиняет мне боль?

И снова наши губы сливаются, пробуют друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением языка.

Движение его большого пальца заставляет меня полностью открыться для него, и он дарит мне всепоглощающий поцелуй.