Рук - страница 63

Ха. Племянник. Я закрываю глаза, надеясь заглушить звуки болтовни, но это не помогает. Такое чувство, будто мои вены заполнены ледяной водой. Холод пробирает меня до костей, и всё же моя кожа липкая от пота. Не знаю, как долго я лежу здесь, или что на самом деле привело меня в больницу, но я имею довольно хорошее представление. Я помню, как Рук поднял меня с пола и нёс на руках. Я помню, как под его ботинками хрустело разбитое стекло.

Затем…

Темнота.

Я открываю глаза, слегка напуганная воспоминанием пустоты, которая охватила меня. Занавеска вокруг моей кушетки слегка дёргается, и появляется половина лица — один голубой глаз и одна ноздря, а также немного ярко-розовой помады. Глаз расширяется, и занавеска падает на место.

— Она в сознании, — шипит медсестра. — Чёрт, ты ведь не думаешь, что она слышала…? — раздаётся шарканье, и занавеска открывается полностью, раскрывая высокого мужчину лет сорока, в белом больничном халате и клетчатой рубашке. Он выглядит злым. Две медсестры проходят за ним, опустив взгляды в пол, с румянцем на щеках. Похоже, они только что попались за сплетнями обо мне.

— Добрый вечер, мисс Коннор. Я доктор Элиас Соамс. Это медсестра Уитли и медсестра Диддик. Уверен, вы с ними уже знакомы.

— Можно и так сказать, — у меня болит горло, когда я говорю, будто меня тошнило долгими часами. Доктор Соамс, должно быть, видит, как я морщусь, потому что тянется в свой карман, достаёт тонкий чёрный фонарик-ручку и наклоняется ко мне.

— Откройте рот, — говорит он. Я открываю, и он слегка хмурится, осматривая меня. — Да, к сожалению, ваше горло слегка обожжено. Ничего необычного, учитывая промывание желудка. Скажите, как вы себя чувствуете?

— Будто меня только что сбили машиной. А затем ещё раз переехали.

— Ну, полагаю, такое бывает, когда пьёшь не закусывая. Уровень алкоголя в вашей крови опасно высокий, мисс Коннор. Такое случается часто?

О боже. Этого не может быть. Мне хочется натянуть одеяло на голову и спрятаться, но это кажется не совсем взрослым способом справиться с ситуацией.

— Нет, — говорю я. — Не часто. Сегодняшний день просто… просто особенно для меня тяжёлый, вот и всё.

Соамс кивает в деловой манере.

— Хорошо. Мне придётся поверить вам на слово. Но, пожалуйста, знайте, что здесь доступна помощь, если вы в ней нуждаетесь. Нужно только пойти навстречу. А теперь, в зале ожидания есть молодой человек, который просил увидеться с вами последние шесть часов. Мы советовали ему пойти домой и ждать вашего звонка, но…

— Всё в порядке. Можете его впустить, — мне бы хотелось, чтобы они прогнали Рука. Я сейчас так унижена. Как я выглядела, лёжа на полу? И в луже собственной рвоты, к тому же. Идеально. Было бы намного лучше, если бы я могла просто прятаться здесь ещё на несколько часов, а затем поехать домой и прятаться в своём стыде пару дней, прежде чем увидеться с ним снова, но если я что и знаю о Руке Блэкхите, это что он упрямый и настойчивый мужчина. Пока я здесь, он не пойдёт домой. Он поднимет ад, пока его либо не арестуют, либо он не увидит меня, а я не хочу, чтобы у него были проблемы. Не из-за меня.

Соамс бросает едкий взгляд на одну из медсестёр, которая убегает. Другая медсестра мгновение выглядит потерянной, а затем разворачивается и тоже уходит. Соамс слегка заметно качает головой.

— Пожалуйста, примите мои извинения за их поведение. В этой больнице болтовня встречается чаще, чем простуда. С ними будет строгий разговор, я обещаю.

— Всё нормально. Уверена, они всё равно просто говорят то, что думают все остальные.

Он забирает мою карту с конца кровати и делает в ней несколько пометок, а затем кладёт на место.

— Мы оставим вас здесь ещё на час или около того. Как только ваш организм восстановится, вы сможете поехать домой. Можно вам кое-что посоветовать, мисс Коннор?

У меня такое ощущение, что мне не понравится этот совет.

— Не позволяйте мыслям других людей влиять на вас, — говорит он. — В этом мире семь с половиной миллиардов человек, и у каждого из них есть своё мнение. Единственное мнение, которое должно что-то для вас значить, это ваше. И вашего кавалера, конечно же.

Я слабо ему улыбаюсь.

— Значит, вы не думаете, что он мой племянник?

Соамс качает головой.

— Племянник не выглядел бы таким напуганным. Только большая любовь может заставить мужчину так паниковать, — он разворачивается, собираясь уйти, но затем передумывает, задерживаясь у края занавески. — Я однажды встречался с женщиной, которая была старше меня. Значительно старше. Все говорили, что ничего не получится. Нам давали шесть месяцев. Максимум год. Я рад сказать, что они все очень ошибались.

— У вас всё получилось?

Он улыбается.

— Мы женаты уже четырнадцать лет.

Он уходит, как раз когда приходит Рук. Соамс был прав: он выглядел так, будто у него была паника. Он бледный и осунувшийся, и его обычная самоуверенность его покинула. Он едва видит доктора, проходя мимо него. Сев на край кровати, Рук переплетает пальцы на коленях, глядя на свои руки. Он тяжело вздыхает.

— Я думал, — произносит он. — Пока тебя лечили всё это время, я сидел в зале ожидания и думал.

— Звучит напряжённо, — шепчу я.

— Да. Так и было. Видишь ли, последние две недели мы практически жили вместе, и я чувствовал себя дерьмово. Я знаю что-то, что не должен знать. Ты разозлишься, когда я скажу тебе, что знаю, и ты скажешь, что больше не хочешь меня видеть.

В моё тело проникает страх, тяжёлый как камень. О чём он говорит? Но есть только одно, что он мог узнать, что вызвало бы у меня такую реакцию. Я уже это знаю. Я только не хочу себе в этом признаваться, потому что будет значить, что Рук больше не будет убежищем. Всё это время он был отделён от всего, что связано с моим прошлым. Это было блаженное облегчение. Глядя на него, я не видела того, кто жалеет меня, кто потенциально осуждает меня и считает плохим родителем. Он был просто парнем, а я была просто девушкой. Но теперь…