Кактус. Никогда не поздно зацвести - страница 20
Чуть позже, когда я печатала имейл владельцу клиники, перечисляя ценные советы касательно работы его заведения, мне в дверь постучали. Опасаясь, что мне не удалось в должной мере напугать Ричарда, я осторожно выглянула из-за занавески, но на пороге стояла всего лишь моя верхняя соседка Кейт, которая, без сомнения, снова захлопнула свою дверь. Я нехотя согласилась взять к себе ее запасные ключи на случай подобных неожиданностей. Когда Кейт со своим партнером Алексом въехала сюда пять лет назад, она была ухоженной молодой женщиной с профессией – что-то связанное с персоналом или общественностью – и работала в Сити. И Кейт, и Алекс трудились ненормированно, и я их практически не видела и не слышала. А сейчас она превратилась в растерзанную и растрепанную мамашу уже научившейся ходить дочери и младенца-сына, которые в данный момент тоже были с ней. Алекс работал не меньше, чем раньше, оставаясь в своей семье почти таким же незнакомцем, как для меня.
– Ой, как хорошо, Сьюзен дома! – обратилась Кейт к маленькой рыжеволосой девочке, цеплявшейся за ногу матери. – Мы и не надеялись, что она так рано вернется, да? Она нипочем не догадается, что мы натворили, да?
– Я сейчас дам вам ключи, – сказала я.
Младенец, всего нескольких недель от роду, крепко спал в переносном автомобильном сиденье, висевшем у матери на руке. На лице у Кейт играла улыбка – скорее результат силы воли, чем подлинного счастья, а прежде объемные, как на картинах прерафаэлитов, локоны свисали вдоль щек, как водоросли. Мне пришло в голову, что это отличная возможность провести некоторое научное изыскание, поэтому я спросила, не хочет ли она со своими чадами выпить у меня чашку чая. Кейт замялась, на ее лице отразилась нерешительность: за все годы соседства мы ни разу не переступали порога квартир друг друга. Но через мгновение она восстановила улыбку и повернулась к дочери:
– Ава, попьем чего-нибудь в доме тети Сьюзен? Ты не против?
Удивительно, но девочка не попятилась в ужасе, а просияла и кивнула. Я проводила семейство на кухню, заварила чай и налила стакан апельсинового сока. Стоял прекрасный осенний день, и застекленные двери были распахнуты в мой крошечный дворовый садик. На стене-ограде разлегся Уинстон, впитывая уходящее осеннее солнышко. Девочка пошла на террасу.
– Тете Сьюзен повезло, что у нее квартира с садом, да, Ава? – сказала Кейт вслед дочери, опустившись на один из кухонных стульев и поставив автомобильное сиденье на пол между ног в обуви с разумной колодкой. Она преувеличенно радостно улыбнулась младенцу и начала издавать в его адрес различные звуки вроде «мама-баба-дада». – Надо нам было тоже задуматься о саде, когда мы покупали квартиру, – продолжала она, обращаясь к младенцу, – но мы же не знали, что у нас будете вы оба… Да и не смогли бы мамочка и папочка позволить себе сад в этом районе…
Младенец начал хныкать. Кейт отстегнула ремень сиденья, взяла ребенка на руки и принялась ритмично укачивать. Я предположила, что это мальчик, потому что он был одет в полагающиеся голубые ползунки.
– Как его зовут? – спросила я, вспомнив, что мамаши ожидают таких вопросов.
– Нас зовут Ной, и мы настоящие ангелочки, – отозвалась Кейт, глядя в глаза ребенка, которые начали снова закрываться. – Только вот мы просыпаемся в три часа утра, хотя нас качественно убаюкали…
В ее словах мне почудилось приглашение к дальнейшим расспросам.
– А каково вообще быть матерью? Вы счастливы или вам кажется, что вы совершили ужасную ошибку?
Кейт засмеялась:
– Мы очень счастливы! Мы все время уставшие, и с деньгами сложно, но мы не согласились бы расстаться с Ноем и Авой ни за какие сокровища!
Сейчас или никогда. Я набрала воздуху, напряглась и будто прыгнула в воду, не успев струсить:
– А можно мне его подержать?
На лице Кейт мелькнула паника, будто я спросила, нельзя ли мне взять младенца с собой на спуск по горной речке. Она инстинктивно прижала Ноя к груди, однако было ясно, что ей не приходит в голову благовидный предлог для отказа.
– Хочешь обняться с тетей Сьюзен, милый? – сказала она Ною, с неохотой передавая его мне. Я взяла ребенка так же, как Кейт, – горизонтально, пристроив головку на сгиб локтя. Младенец оказался гораздо тяжелее, чем я ожидала: я наивно полагала, что ребенок как дамская сумка, тогда как он тянул на солидный набитый портфель. Младенец был мягкий и влажный и пахнул чистым бельем и теплым молоком – с легкими нотками мочи. Несомненно, младенец почувствовал мою неуклюжесть, потому что сморщил лицо, ставшее из розового красновато-фиолетовым. Я попыталась покачать его, как делала Кейт, но, видимо, мои движения были слишком резки и неровны: младенец завопил.
– О, иди скорее к мамочке, мое сокровище! Ты, наверное, устал и проголодался, да? Хочешь молочка?
Произошла обескураживающая вещь: блузка Кейт, как оказалось, имела потайное отверстие, вроде двери в старом особняке, скрытой поворачивающимся шкафом. Только что моя гостья сидела за столом в нормальном виде, а в следующую секунду клапан был поднят, крючок расстегнут, и левая грудь выставлена на полное обозрение. Следует отметить, я не считаю себя ханжой или особой, которую легко шокировать; в конце концов, все тела в принципе одинаковые. Но я оказалась совершенно не готова к тому, что грудь моей соседки будет обнажена в моей собственной кухне, и со смущением признаюсь, что встала, сославшись на важный звонок, который мне абсолютно необходимо сделать до пяти часов. Кейт тут же проделала трюк с поворачивающимся книжным шкафом, и ситуация вернулась в норму. Младенец, однако, остался недоволен скрывшимся от него источником питания.
