Кактус. Никогда не поздно зацвести - страница 23
– Знал я о ее инсультах или нет, к делу отношения не имеет. Ваша матушка, насколько мне помнится, была очень сообразительной и разумной леди. Тот факт, что ее желания не совпадают с вашими, не является основанием усомниться в ее дееспособности.
– О! Я бы и сам лучше не сказал, – встрял Эдвард.
Миниатюрный виварий в животе, к моей досаде, отвлекал уже не на шутку. Я снова сдвинулась к самому краю кресла и подалась вперед. Меня беспокоило, что в моем взбудораженном физическом состоянии мистер Бринкворт и Эдвард отберут у меня контроль и повернут нашу встречу в выгодном им направлении. Должна признаться, я начинала терять самообладание.
– Слушай, Эдвард, – сказала я, повернувшись к моему брату, – держи рот закрытым, если не можешь добавить ничего полезного к разговору! Кстати, раз ты захотел быть полезным, почему бы честно не рассказать о твоей роли в этой афере? Ведь очевидно, что ты заставил маму написать завещание! Ты придумал это один или заручился помощью поверенного Бринкворта?
– Ага, ну да, мы с адвокатом каждый вечер ходили в «Голову быка», а когда он набирался, то ночевал у меня! Ты сбрендила, что ли, Сьюз? – ухмыльнулся Эдвард. – Информация специально к твоему размышлению: мое вмешательство свелось к тому, что несколько недель назад мама мне сказала – она пишет завещание. Вот и вся история, начало и конец. Я никогда раньше не встречался вот с этим мужиком, не бывал в этой конторе, не просил маму составлять завещание и не говорил, что хочу остаться в доме после ее смерти. Запиши себе для памяти, Сьюз! И ты тоже, юный Дэнни. – Он на секунду повернулся к несчастному миньону, который снова вспыхнул до корней волос. – Мама, должно быть, хотела меня выручить, чем могла, – или отблагодарить за то, что я много лет был рядом, а не умотал в Лондон…
– Был рядом? Хорошая шутка, – сказала я, вставая в отчаянной попытке унять щекотку в животе. Эдвард, видимо, принял мое вставание за проявление агрессии и тоже вскочил – инстинктивная реакция, предположила я, после многочисленных пьяных стычек в пабах. Я ростом всего пять футов один дюйм, поэтому Эдвард, хотя и мелковатый для мужчины, возвышался надо мной на добрых шесть дюймов. Я отступила на шаг. – Скажи лучше, мама не могла от тебя избавиться! Всякий раз, когда она надеялась – наконец-то ты научился жить самостоятельно, ты приползал к ней под крылышко. Ты делал это не ради матери. Твоей целью было бездельничать и бесплатно жить в ее доме. Ты паразит!
– Мисс Грин, мистер Грин…
– Иди ты к черту! – заорал Эдвард, ткнув меня пальцем в грудь. – Я возил ее в супермаркет, я косил газон, я все делал по дому – и я составлял ей компанию! Кто за ней ухаживал, когда она болела? Что ты-то для нее сделала? Показывала нос раз в несколько месяцев, чтобы поставить галочку – дочерний долг выполнен? Неудивительно, что мать решила – я заслуживаю побольше, чем ты…
– Мы с ней были ближе, чем ты за всю жизнь! Я обязательно звонила ей раз в неделю, я была в курсе всех ее дел! Просто, в отличие от тебя, у меня есть работа.
– Хватит! – Поверенный Бринкворт грохнул ладонями по столешнице. – Если вы будете продолжать в подобном тоне, мне придется попросить Дэниела вывести вас из здания! – Стажер вжался в кресло.
Щекочущее трепетание становилось все настойчивее, и меня наконец осенило, что это не просто иллюзия движения, а кто-то действительно шевелится в моем животе. Мысль, надо сказать, была не из приятных. Мне вспомнилась сцена из «Чужого» – та, где довольно драматически выясняется, что персонаж Джона Хёрта превратился в живой инкубатор. Я инстинктивно пошарила под поясом юбки, которая с недавних пор сидела плотнее обычного. Наружу вроде бы ничто не прорывалось.
– Да и зачем тебе лавэ-то, Сьюз? – продолжал Эдвард, не обращая внимания на мое волнение или настойчивую просьбу мистера Бринкворта. – Ты же постоянно трещишь, какую крутую карьеру сделала в Лондоне и какую сказочную квартиру отхватила! Это мне нужны средства, а не тебе.
Секунду я колебалась. У меня не было намерения информировать Эдварда о моей беременности. Это не его дело, особенно если учесть, что я намеревалась прекратить с ним любые контакты, как только завершится справедливый раздел имущества матери. Откровенностью я ничего не выиграю: Эдвард настроен решительно, и очень маловероятно, что будущий племянник или племянница смогут что-то изменить. С другой стороны, обрушить эту новость на Ричарда оказалось неожиданно забавно, вроде как хлопнуть по столу козырем или вытащить кролика из шляпы.
– К твоему сведению, Эдвард, я беременна!
Эдвард смерил меня взглядом, провел пальцами по своим сальным волосам, покрутил головой и засмеялся:
– Удивлен широтой твоей фантазии. За полного идиота меня держишь?
Встреча с мистером Бринквортом и Эдвардом прошла не совсем по плану. Возможно, с моей стороны было излишним оптимизмом ожидать, что поверенный покается в профессиональной халатности, а мой братец – в своих тайных кознях. Тем не менее мы выяснили позиции друг друга, а у поверенного Бринкворта не осталось сомнений – я не остановлюсь ни перед чем ради торжества справедливости. В поезде я достала ксерокопию завещания матери и принялась придирчиво изучать. Содержание поверенный Бринкворт действительно передал верно, и навскидку я не заметила в тексте двусмысленных формулировок. Я открыла последнюю страницу, где расписывается наследодатель и свидетели. Подпись матери отличалась от той, которую я помнила, – не столько формой, сколько характером: она казалась неуверенной, шаткой, что ли, выведенной менее эффектно и решительно, чем всегда. Я задалась вопросом – не оттого ли, что мать плохо понимала, что подписывает, или действовала под давлением? Затем я уделила внимание личностям свидетелей, которых поверенный не удосужился мне назвать. Первой расписалась тетка Сильвия. Это меня удивило – между ней и Эдвардом никогда не было особой дружбы. Оставалось предположить, что от нее утаили содержание завещания, в противном случае тетка никогда не поставила бы свою подпись. Вторым свидетелем был Роб, лучший приятель и клеврет моего братца. «Ага, попался!» – с торжеством подумала я. Если Эдвард хотел замести следы и сделать так, чтобы завещание выдержало пристальное изучение, нужно было озаботиться найти абсолютно незаинтересованных свидетелей.
