Невинная оговорка - страница 22

Я скомкала стикер в руке. Состояние отца Натана быстро ухудшалось с тех пор как мы узнали, что у него рак лёгких. Когда мы узнали, он уже некоторое время был болен. Натан винил себя в том, что не убедил упрямого отца сразу же обратиться к врачу.

– Лучевая терапия подкосила его сильнее, чем обычно. Поэтому они оставили его в больнице.

– Ты звонил своей маме?

– Да. Она посылает “спасительную энергию” из Калифорнии,– он бросил пульт на диван. – Я закончил с телевизором, так что он в твоём распоряжении.

– Может, посмотрим что–то вместе?

Некоторые программы мы смотрим с Натаном вместе, некоторые врозь. Я ненавижу медицинские драмы в прайм–тайм. Он же покинет комнату, если увидит Тима Гана. Но, когда мы найдем программу, которую оба любим, мы всегда смотрим её с отрытыми ртами. Смеёмся над одним и тем же, даже если другие не находят это смешным. Покрикиваем на дурацких персонажей.

– Я пойду почитаю,– сказал он. – Хочу, наконец, начать книгу Эрика Ларсона, которую я заказал сто лет назад.

Исторический документальный роман. Не в моём вкусе. Я знала, что он ждал её с нетерпением.

– Хорошо.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Я была у соседа,– сказала я. – Это было в записке. Он попросил меня помочь с распаковкой вещей на кухне.

– Как мило с твоей стороны. Переезжать одному, не так уж и весело.

– Я думаю, он бы тебе понравился,– сказала я запинаясь. Возможно, если бы они познакомились, мой соблазн в виде Финна исчезнет. Забавно, но мне казалось, что они поладят. Тебе следует как–нибудь подойти и поздороваться. Я не думаю, что у него много друзей.

Натан повернул голову ко мне.

– Его обогреватель всё ещё барахлит?

– Да,– я пробежалась рукой по взмокшей шее и вспомнила о прикосновении пальцев Финна. – Я обливаюсь потом.

Натан посмотрел на меня долгим взглядом и открыл рот, будто хотел что–то сказать. После короткой паузы он спросил.

– Как его зовут?

– Финн, он работал в банковской системе.

Натан смотрел на меня, переминаясь с ноги на ногу.

– Я попытаюсь зайти к нему и взглянуть на обогреватель, но не обещаю.

Он пошёл в спальню. Я приготовила себе поесть и смотрела телевизор, не вникая в то, что происходило на экране. Сегодня ничего особенного не произошло, но мои мысли все время метались от пятна помады и того, что Натан игнорировал меня прямо сейчас. До сильных рук Финна и его признания. Что такое поцелуй на самом деле? Соприкосновение двух частей тела, как например рук. Мысль о запретном поцелуе с Финном задевала что–то глубоко внутри меня.

Я всё ещё была липкой, поэтому я отложила мытьё посуды на утро и решила принять душ. Натан полностью сосредоточился на книге. Я переоделась в халат в гардеробной. Когда я принимала противозачаточную таблетку, я заметила, что в мешке для химчистки лежали какие–то вещи. Я присела на колени и просматривала вещи, пока не нашла галстук. Я быстро достала его, выпрямляя и разравнивая его на ковре. Он был скомкан, но чист. Я вздохнула со смесью облегчения и замешательства. Я склонилась над мешком. Потом понюхала, и почувствовала запах сигарет.

Я стиснула зубы. Натан бросил несколько лет назад и ни разу не срывался. Это не его запах, он просто остался на его одежде. Это чей–то запах. Или он из бара. В любом случае, он не из больницы. Насколько нужно быть безрассудным, чтобы врать насчёт больного отца?

Мои щёки начали гореть. Я с трудом сформировала мысль, которая не включала нецензурные ругательства. Я оставила вещи и рванула к изножью кровати.

– Где ты был сегодня вечером?

Он перевернул страницу.

– Я уже говорил тебе. В больнице.

Запах засел в моём носу. Я сильно потёрла нос.

– Где ещё?

Он посмотрел на меня.

– Я поехал туда после работы, потом сразу домой. Я немного посмотрел телевизор до того, как ты пришла, – он поднял голову. – А что?

Я пыталась успокоить дыхание, глубоко вдыхая. Он превращает меня в кого–то, кого я не узнаю – в подозрительную жену. Мои друзья и коллеги держали своих мужей на коротком поводке, я никогда не понимала почему. Это то, что может случиться, если не внимательно за ними следить?

– Ничего, просто у меня был странный день,– сказала я.

Это должна была быть та часть, в которой он откладывает книгу и спрашивает почему. Затем обнимает меня и говорит, что я единственная женщина в его жизни раз и навсегда.

– Ну… – он опустил взгляд в пол, к моим ногам, нахмурил брови, будто тщательно обдумывал свой следующий шаг. Он колеблется так долго, что молчание стало неловким. – Это странный город, – наконец произнёс он, и вернулся к чтению книги.

Это должно быть была очень интересная книга. Меня прямо подмывало спросить, неужели она больше заслуживает его внимания, чем его собственная жена. Или нужно было пропустить это пассивно–агрессивное развитие событий и обвинить его в том, что он спит направо и налево с кем–то за моей спиной. Что бы он на это ответил?

Эта паранойя была для меня в новинку, так же, как и его новое отношение ко мне. Мне это не нравилось. Я бы хотела, чтобы всё было как раньше.

– Я уже отнесла вещи в химчистку, – я сказала невозмутимо.

– Я знаю.

– Твоя вчерашняя одежда была довольно грязная. И сегодняшняя тоже.

– Я тоже ходил в химчистку пару раз. И я всегда забирал твои вещи.

Я сузила глаза. Это правда, только наполовину. Он любит порядок. Хотя и я не оставляю за собой беспорядок. Я могу отложить что–то до утра, но утром всегда всё убираю.