Прежде чем мы стали чужими - страница 33

– Это для обработки кожи.

– О! Мэтту нужен ремень! Он носит вместо него два связанных шнурка.

– Отлично, – сказала она. Подойдя к высокому железному шкафу в углу, она вынула оттуда прочную кожаную ленту с четырьмя дырочками, пробитыми с одного конца. – Тебе нужна только пряжка. Мы можем поехать поискать нужную на барахолке.

С каждой секундой я все больше влюблялась в нее.

Взяв крошечный молоточек и несколько инструментов из кофейной жестянки, я показала их ей.

– Мне надо просто стучать ими по коже?

– Сначала надо немного намочить кожу, чтобы она стала более мягкой. Тогда узор пропечатается лучше и сохранится дольше, может, даже и навсегда. – Алетта подошла к раковине и вернулась с мокрой тряпкой в руках. Она увлажнила ремень, промокнула его маленьким полотенцем и отступила на шаг. – Он в твоем распоряжении.

– Какой же узор мне сделать?

– Какой тебе хочется.

Я посмотрела на инструменты. У каждого из них были разные наконечники. Один был как круг, очерченный тремя линиями. Я взяла его и еще один, со сплошным маленьким кружком, и вдавила большой круг в кожу. Он легко вошел, оставив четкий отпечаток. Тогда я взяла маленький кружок и вдавила его в центр уже отпечатанного узора.

Алетта наклонилась надо мной:

– О, это похоже на глаз, правда?

– Да, наверно, похоже.

– Тогда давай сделаем так. Можно? – Я кивнула, и она взяла инструмент с узкой каплевидной головкой и сделала три отпечатка над узором глаза и три внизу. Затем она отпечатала второй глаз и повторила все снова. Потом взяла инструмент в форме месяца и несколько раз ударила им по краям сверху и снизу, создавая бордюр. Прежде чем я опомнилась, пять сантиметров узора было напечатано – абстрактных, похожих на рисунок пейсли или на женский глаз, выглядывающий из переплетения затейливых завитков.

– Ух ты, как здорово, – произнесла я.

– Теперь у нас есть узор. «Взгляд на Мэтта» – можно назвать его так, если хочешь, – засмеялась она.

– Мой взгляд на Мэтта, – поправила я, и она засмеялась еще сильнее.

– Ему понравится. Повторяй узор снова и снова, пока не дойдешь до конца.

Она пододвинула мне высокий деревянный табурет. Я села и принялась за работу.

14. У тебя были сомнения?

ГРЕЙС

Спустя несколько часов, как раз закончив украшать ремень, я услышала звук подъезжающего мотоцикла. Алетта ушла в дом поставить чай. Я убрала ремень в шкаф, закрыла его и подошла к двери сарая как раз в тот момент, как Мэтт открыл ее снаружи. Он втолкнул меня обратно и крепко поцеловал. Я обняла его, а он подхватил меня на руки, и я закинула ноги ему за спину. Захлопнув дверь изнутри, он прижал меня к ней.

– И никаких «нет», – выдохнул он у меня над ухом.

– Мэтт, твоя мама…

– Это надо снять, – он опустил меня на землю и снял с меня халат. – Строго говоря, это все надо снять, – он потянул с меня майку, но я остановила его.

– Она сюда не придет, – возразил он, задыхаясь.

– Как, почему?

Он опустил руки.

– Потому что она знает, что мы здесь. Итак, на чем мы остановились? – Он поднял глаза к потолку, постучал пальцами по подбородку и торжествующе наставил на меня указательный палец. – Ах да, мы тебя раздевали.

– Подожди, но, может, она думает, что в нас есть хоть немного почтения?

– А может, она думает, что мы молоды и у нас любовь?

Мне показалось, что в комнате исчез воздух и мы остались в вакууме. Тишина, в которой не прозвучало ни слова, и только наши глаза, которые мы не могли оторвать друг от друга. Выражение лица Мэтта было бесстрастным.

Я вопросительно подняла брови.

– Что? – он слегка дернул плечом.

– А мы на самом деле?

– Молоды? Ну да, сравнительно.

– Нет. У нас…

– Грейс, а ты сама-то как думаешь?

И его губы снова оказались рядом с моими. Но в этот раз поцелуй не был страстным – он тянулся и тянулся, нежный и романтический, как будто мы пытались вместе растаять и слиться воедино.

Наконец я прервала его:

– У тебя здесь есть мотоцикл?

Он ответил, ткнувшись головой мне в шею и поцеловав в ухо.

– Не хочешь меня прокатить?

– Ты даже не представляешь как.

– Слушай, но мы с тобой даже не поговорили как следует о том, что было той ночью.

– А что, об этом нужно разговаривать? – его тон внезапно стал резким.

Внезапная волна паранойи вырвала меня из его объятий, отбросив на пару метров. Он явно избегал разговора на эту тему. Но почему? Было что-то, о чем он не хотел говорить мне? Я была недостаточно хороша для него? Но как я могла соответствовать? – подумала я в ужасе. Он был как божество, источающее отравляющую смесь секса и притягательности. Большую часть времени я наглядеться на него не могла. И в довершение всего он был добрым, умным, сильным и артистичным.

Мироздание, ты издеваешься? Уже хватит! Более чем достаточно! Нельзя, чтобы один человек имел столько достоинств. Это нечестно!

Маттиас был из тех парней, за которых хотят замуж все девочки. Из тех, чью фамилию ты пишешь красивым почерком рядом со своим именем на обложке своего тайного дневника. Грейсленд Шор. Грейсленд и Маттиас Шор. Мистер и миссис Шор. Воображаемые семейные фотографии бурлящим потоком крутятся в голове, как мерцающие звезды. Как ты стоишь рядом с ним, светящаяся от счастья, беременная в двенадцатый раз, а вокруг вас толпятся все ваши прелестные нарядные дети. Они обнимают вас за ноги, а вы неотрывно смотрите друг другу в глаза. Ты хочешь прокричать на весь мир: «Это. Мой. Мужчина!» И ты постоянно делаешь ему кучу минетов. Я не сделала ни одного, но я собиралась. Не важно, суть в том, что ты готова ради него на все.