Прежде чем мы стали чужими - страница 61
– А с чего ты взял, что у меня есть? Ты думаешь, я дилер, или что? Ты думаешь, я распространяю наркотики? – Выражение его лица было непроницаемо.
– О, черт. – Я мог бы поклясться на Библии, что каждый раз, когда я встречал его, у него были красные отекшие глаза и от него разило травой.
– Ха, братан, вот я тебя и поймал! Я просто шучу, – заржал он и, проходя мимо, хлопнул меня по плечу. – Секунду.
Он вернулся, держа в руках медицинский контейнер без надписей. Внутри проглядывались упаковки. Поднеся его к моему носу, он сказал:
– Слушай, и слушай внимательно. Это Кинг Куш. Медицинская марихуана. Я достал ее в единственном распределителе медицинской марихуаны на Восточном побережье. Взял напрокат машину и проехал всю дорогу до чертова Мэна, чтобы достать эту хрень. Не давай никому и не трепись кому попало, ясно тебе?
Его глаза-бусинки смотрели на меня, словно лазер, прожигая насквозь.
– Рик, я даже не знаю. Ты начинаешь пугать меня.
– Оно суперсильное. Тебе понравится, еще скажешь мне «спасибо».
Из комода он вытащил стопку бумаги и протянул мне:
– Надо?
– Хм, да, – я взял бумаги и травку и распихал по карманам.
– Сворачивай потоньше, и выкури со своим приятелем сначала половину, а потом посмотрите, как пойдет.
– Слушай, а если мой приятель – невысокая, хрупкая женщина?
– Нормально. Женщинам это нравится.
Уже идя к двери, я обернулся:
– Рик, не знаю, как тебя и благодарить.
– А, не волнуйся. Считай, я расплатился с тобой за то, что ты нашел тогда Джеки Чана.
В своей квартире я нашел Грейс сидящей на диване. Ноги в колготках она закинула на кофейный столик. Она поставила играть Колтрейна, ее глаза были закрыты, а голова откинута на спинку дивана. Она выглядела так, будто находится дома. Боже, я ее люблю.
– Смотри, что у меня! – я показал ей траву.
Она взглянула.
– Мы накуримся и будем плясать?
– Предпочтительно голыми.
– Не пытай свою удачу.
Я опустился возле столика на колени и скрутил довольно корявый косяк. Грейс наблюдала за мной, не переставая хихикать.
– А ты не смейся.
– Пусти, дай лучше я.
Она взяла новую закрутку и свернула прекрасный, ровный, тонкий, тугой косяк.
– Грейси, где это ты так научилась?
– Мы с Тати иногда это делаем. Точнее, в каждое первое воскресенье месяца.
– Ты шутишь? Нет, это только Татьяна может выделить специальное время, чтобы курить траву.
– Ага, есть вещи, которые не меняются. – Она раскурила и затянулась. Удерживая дым внутри, она выговорила тоненьким голосом: – Да никто и не хотел бы этого.
После того как мы покурили, все вокруг стало слегка размытым. Я включил «Суеверие» Стиви Уандера, Грейс поднялась и начала танцевать. Ее волосы развевались, а я смотрел на нее в оцепенении, не понимая, как, черт возьми, я мог позволить ей исчезнуть из моей жизни.
– Мэтт, потанцуй со мной.
Я встал, и мы танцевали, пока песня не кончилась. После нее началась «Ты солнечный свет моей жизни». Мы замерли, глядя друг на друга. Потом Грейс не выдержала:
– Это дурацкая песня.
– Грейсленд Мэри Старр, это великая песня. Это классика.
Я схватил ее и закружил, а потом притянул к себе и сделал несколько нарочитых танцевальных движений.
– Портер.
– Что? – Я сделал вид, что не расслышал. – Музыка слишком громкая, что ты сказала?
Она отрицательно потрясла головой и позволила мне закружить ее в танце. Мы плясали, пока у обоих не закружилась голова.
Часом позже мы сидели на полу в моей кухне, уминая сыр и виноград. Грейс опиралась спиной о холодильник и вытянула ноги вперед, а я, в той же позе, напротив, опирался о дверцу шкафчика.
Она подкинула вверх виноградину, а я поймал ее ртом.
– У меня есть одна идея… – начала она.
– Давай.
– Давай поиграем. У тебя есть повязка?
Я приподнял бровь.
– Нет, это не то, что ты подумал.
Я вытащил из ящика длинное красное посудное полотенце и сунул ей. Она встала на колени, наклонилась и завязала мне глаза.
– Грейс, ты меня пугаешь.
– Мы будем играть в «Угадай, что я положу тебе в рот».
– Господи Иисусе. Название мне уже нравится.
– Не слишком возбуждайся.
Слишком поздно.
Я слышал, как она шуршит и звякает чем-то в кухне, а потом снова садится возле меня:
– Ладно, открывай рот.
Я почувствовал во рту ложку. Что-то соскользнуло с нее прямо мне в глотку. Оно было непонятным, отвратным на вкус, а его консистенция вызвала у меня мурашки.
– Елки, что это было?
– Ты должен угадать – в этом весь смысл игры.
– Виноградное желе с соевым соусом?
Она сняла с меня повязку, и я увидел ее восторженное лицо.
– Верно! Я думала, ты в жизни не догадаешься!
Я покачал головой:
– Ну, это совсем не так весело, как я того ожидал.
– Погоди, у меня есть еще.
– Нет.
– Ну один разочек, – заныла она.
– Ладно, – я снова натянул на глаза повязку.
Она ускакала и вернулась через секунду.
– Мэтти, открывай.
Она засунула мне в рот палец, и он как будто был покрыт шоколадной пастой.
– Шоколадная паста а-ля Грейс?
Она, сияя, сняла с меня повязку.
– Теперь моя очередь, – сказал я. Я завязал ей глаза, встал и сделал вид, что вынимаю из ящиков какие-то вещи. Потом снова сел рядом с ней: – Готова?
– Ага!
Она раскрыла рот, и я стал целовать ее, начав с нижней губы, спускаясь к шее и снова возвращаясь ко рту, до тех пор пока наши языки не сплелись, а руки не потерялись в волосах друг у друга.
Мы слились в объятии на полу моей кухни, но потом Грейс резко вырвалась.
– Проводишь меня домой?
Я отстранился, внимательно глядя ей в лицо.
