Танец сакур - страница 118

Лиза спустилась в гостиную, Корнилов сидел на диване, неяркий свет торшера освещал его склоненную фигуру.

— Ты что тут? — Лиза ласково тронула его за плечо, несколько дней назад с руки Алексея сняли повязки, и теперь она видела новую бледную кожу. Кожа прижилась, оставалось только чтобы они сами прижились друг к другу.

— Вот сижу, — глухо ответил Алексей.

— Я вижу, — ответила Лиза, устраиваясь рядом, накидывая плед на себя и на него. — Думаешь о чем-то?

— Думаю, что должен рассказать тебе о Саюри.

Лиза вздрогнула — Саюри, тогда еще безымянная, казалась ее давним кошмаром.

— Говори.

— Вначале я думал, что ты странным образом похожа на нее. Именно ты, а не Кейко. Кейко была суррогатом, который я искал в наказание самому себе. Ты была свежей и нежной, как она. Это потом я узнал, что она была совсем не свежей и уж точно не нежной, — Алексей замолчал.

Странно, не такого начала ожидала Лиза. Она думала, Корнилов будет почти с благоговением говорить о девушке, которую он потерял, но в его словах звучало презрение.

— Я был увлечен японской культурой с детства, как, впрочем, и многим другим. Правда, другие увлечения прошли, а это — нет. Я закончил МГИМО, конечно, со специализацией на японском языке. Потом увлекся архитектурой. Отец дал мне возможность развивать тот бизнес, который я хотел. Я вкладывал деньги, туда и сюда. Земля на Золотой миле, компании, акции, мы много строили и покупали, а потом я решил, что можно попробовать делать то же самое и в Японии. Там меня, конечно, никто не ждал, но понемногу все начало получаться. Стройки, участие в работах по переустройству порта в Кобе. Япония, в которой я жил, была выше всяких похвал. Есть страны, очарование которых рассеивается, как только ты перестаешь быть в них туристом. Япония затягивала меня все глубже, философия, история, традиции, сакура и момидзигари, — Лиза видела, что Алексею приятно вспоминать все это, его глаза светились, и она могла только надеяться, что не из-за женщины, которую он потерял. — Я вел дела с Сюнкити Ямагути, он был финансовым воротилой и главой одного из кланов якудза. Это европейцев может испугать такое знакомство, но только не нас. Сюнкити был прямолинеен и честен, и мне было абсолютно все равно, где и как он рэкитирствовал в прошлом. На одной из вечеринок я познакомился с его дочерью Саюри, совсем юной, она была квинтэссенцией Японии для меня: нежная, хрупкая, чуть загадочная, абсолютно отстраненная от реального мира. Это были идеальные качества в женщине для меня. Мы стали встречаться, конечно, с разрешения, ее отца. Все украдкой, ничего лишнего, я мог только мечтать о ней. Ни о чем, кроме брака, не шло и речи. Я не верил своему счастью, когда Сюнкити согласился на него. У нас была традиционная японская свадьба, а после я хотел устроить настоящий праздник у родителей в Марбелье, но прежде мы решили провести свой медовый месяц. Саюри, она жила среди таких наивных понятий, как невинность и первая брачная ночь. Ее первая брачная ночь стала последней, — Корнилов опустил голову и замолчал. Лиза не могла осознать его слова. Саюри оставила его? С ней что-то случилось? Это казалось странным и невероятным. Она боялась произнести хоть слово, задать хотя бы один неловкий вопрос.

— Она умерла в первую нашу с ней ночь, стукнулась головой о столбик кровати. Ты когда-нибудь слышала о таком? О чем-нибудь более нелепом?

Лиза отрицательно покачала головой, в это и правда было трудно поверить, но Алексей страдал, а, значит, это было правдой.

— Я помню ее лицо, ее тело, мое стремление навстречу к ней, ее покорное принятие меня.

Лиза и не думала, что сможет так отчаянно ревновать, слушая признания Алексея.

— Она называла меня своим стареньким мужем и покорно отдавала себя, — Корнилов горько усмехнулся. Лиза негодовала, как могла эта девчонка так говорить, так думать?! Как она могла отвергать то, что Алексей с радостью ей отдавал?!

— Она была в моих руках, горячая, живая, а потом словно стала тряпичной куклой, я думал, это очередные ее невинные шутки или просто неприятие меня, но я даже представить не мог, что она была уже мертва.

Лиза почувствовала, как по ее коже пробежали мурашки. То, что рассказывал Корнилов, не укладывалось в голове, звучало как забракованный сценарий второсортного фильма.

— Я помню ее волосы, зацепившиеся за столбик кровати, отметину от удара на ее виске.

Алексей молчал, только тер ладонью усталые глаза. Лиза придвинулась ближе, обняла его так крепко, как могла, из ее глаз текли слезы, она положила голову на плечо Корнилова и намочила слезами его футболку. Она ревновала, разрывалась от сострадания к Алексею и гнева на глупую девчонку, которая причинила ему столько боли.

— Еще минуту назад Саюри была рядом со мной, и вот ее уже не было ни со мной, ни с кем-то другим. Я думал, Сюнкити уничтожит меня, и был к этому готов, но он отпустил меня. Только потом я понял, что мое собственное чувство вины было лучше любой сиюминутной мести.

Лиза вспомнила мрачного Алексея, каким она увидела его впервые в чайном доме, а несколькими днями позже и в кинотеатре, — тогда он был человеком, уже поддавшимся разрушающему чувству вины.

— Мне хотелось наказать себя еще больше, заставить почувствовать, что потерял. Так пришла идея чайного дома — ненастоящая, суррогатная японка в традиционном обличье, правда не чистая девушка, а доступная гейша казалась отличным продолжением истории моего самобичевания. Появилась Кейко, иллюзия, ширма, вроде бы беспринципная девица, к которой меня отчего-то странно тянуло, и это было еще хуже. Даже узнав настоящую нежную Саюри и погубив ее, я испытывал страсть к дешевке, которой пытался ее заменить.